Интеграция. Tея Либелле

здесь простые люди. – Да, еще участились грабежи русских фур.

      – Откуда ты все это знаешь?

      – Муж у меня шофер. Говорит на стоянках мужики стараются группироваться и несут дежурство по ночам. Сказал мне плов приготовить в выходной. Поэтому попросилась так рано к тебе на ногти. Потом сразу поедем в Оснабрюк объезжать стоянки.

      – Молодцы вы, что не бросаете в беде.

      – Да, уж. Люди совсем оборзели. Это же они устраивают на русские фуры облавы, грабят и избивают, колеса прокалывают.

      – Я не думаю, что это беженцы. – Покачала я головой. Пот заливал лицо под маской. – Простым людям это не нужно. Они сами тут мытарствуют.

      – Не знаю. Хочется верить, что это так. Но знаешь, попомни мои слова, люди озлобились. Русские им здесь помогают, переводят, предоставляют свои дома, делятся всем и одеждой, и едой, а они волком смотрят. Говорят, на русском не разговаривайте с нами. Это язык агрессора. На Мове говорите. А кто здесь эту Мову знает? Никто. Значит придется на русском.

      После Галины у меня было «окно» в полтора часа. Я накинула пальто и отправилась в ближайший магазин купить колготки. Было тепло и свежий воздух манил весной. Не понимаю почему у немцев многие заболевают депрессией? Зимой зелёная травка, зяблики ходят, магнолии напухшими почками завлекают. Так и хочется потрогать или, еще лучше, сорвать почку, принести домой и положить возле будильника. Пусть Вертихвостка ее охраняет. Вертихвостка – это моя белая крыса. Такая умная, я вам скажу. Я с ней живу уже три года. Купила себе, когда училась на языковых курсах. Тогда она спасла меня от тоски, от одиночества. Мы с ней карточки неправильных немецких глаголов учили. Я бы без Вертихвостки не справилась. Когда я прихожу домой крысеныш теребит дверцу и просится наружу. Быстро забирается мне на плечо и щекотно теребит мне мочку уха. Просит то, что я ей принесла. Прячет и не найдёшь. Поэтому почка представляет для моей подопечной сильный интерес. Но вид у крысы, конечно, не для слабонервных. Толстое тело под белой жесткой шерстью с длинным розовым хвостом и тонкие лапки с длинными когтями. Два белых зуба наружу! Брр! Некоторые не выдерживают и проницательного взгляда черных глаз. Но только не я.

      У кассы в магазине «Фамилия» я встала за чертой на полу держа расстояние в полтора метра из-за ковидных ограничений. Продавец, повернувшись, раздраженно сказала мне, что она не понимает покупателей, которые пытаются объясняться на английском языке со словарем.

      – Скажите по-русски, что вы хотите, а я переведу. – обратилась я к двум женщинам, которые были передо мной в очереди.

      – А что она не понимает меня? – не поворачиваясь, спросила та.

      – Нет.

      – Английский международный язык!

      – Она не знает английского.

      – Мы уже поняли. – сказала чернявая женщина в спортивном костюме. Ее акцент выдавал Иванов-франковский диалект. – Нам нужны компрессионные колготки.

      Я перевела.

      – Могу предложить только капроновые