Все включено. Выбираешь ты. Екатерина Янык

за глотком, девушки расслаблялись все сильнее. Оставляли в вине усталость и претензии к неслучившимся радостям. Лишь Сульгюн, за годы замужества привыкшая к муштре и стальной самодисциплине, не утратила нить беседы.

      – В Турцию работать приезжают те, кто бежит от чего-то. Я, например, – от позора и голодной смерти своих малышей. Ниля – от одиночества. А ты, Лиза? От чего бежишь ты?

      – Я? – Лиза помолчала, формулируя внятный ответ на никогда не интересовавший ее с такого ракурса вопрос. – Я ни от чего, я – к чему. В прошлом году я приехала сюда из любопытства, в университете предложили летнее оплачиваемое приключение. А вернулась, потому что Кемер стал моим воздухом. Здесь же нет завтра, есть только беспечное сегодня. Все торопятся жить, любить, смеяться, зарабатывать. Здесь чувства фальшивы, но максимально интенсивны. Шесть месяцев буйного веселья – и жизнь замирает, чтобы через полгода грянуть вновь со свежими силами. Здесь я другая. Живая, счастливая. Такой я себя не знала, но эта версия мне чертовски симпатична.

      – Хочешь, я расскажу, почему ты здесь на самом деле, Лиза? – Сульгюн прикрыла глаза. – Твоя жизнь была стандартом. Садик, школа, университет. На очереди – работа, замужество, дети, смерть. Однажды ты захотела вырваться из навязанной системы, вдохнуть полной грудью. Узнать, какая ты без паранджи22 условностей. Найти свой интерес и вдохновение к жизни. Эта потребность и привела тебя в Кемер, и заставила вернуться сюда снова. Ты прожила что-то в прошлом году здесь, и та история до сих пор держит тебя в тисках страха. Ты вернулась, чтобы стать свободной. Права я?

      Лиза замерла, вставляя услышанные части в пазл своей жизни.

      – Ты непростая, – наконец вымолвила Лиза. – Психолог?

      – Бабушка научила, – впервые с момента знакомства подруги увидели улыбку Сульгюн. Робкую, словно едва распустившийся одуванчик. – Ее – ее бабушка. Эта способность передается у нас через поколение.

      – Здрасьте, баба Настя! – взвилась Нилюфер. – Так ты, деревенская, значит, ясновидящая? А в трезвом состоянии ты тоже предсказывать умеешь?

      – Умею.

      – Ну-ка, ну-ка, когда любимый мне предложит руку и сердце?

      Вместо ответа Сульгюн разлила по стаканам остатки вина. Девушки допили его молча, любуясь паутиной звезд улыбающимся взглядом. Открывшись навстречу друг другу, их души слились в одно, чтобы, растворившись в безмолвном танце, снова стать тремя, но уже объединенными невидимой нитью самостоятельными единицами. Права Сульгюн, вечер стал особенным.

      – Не поняла, я замуж-то выйду? – суровый окрик вызвал у девушек приступ хохота. Ох уж эта Нилюфер!

      – Конечно, – сделав большой заключительный глоток, Сульгюн смяла податливый пластик стакана, заботливо спрятала искореженные останки в пакет. – Причем до конца этого года. У вас будет общий бизнес.

      При этих словах улыбка Нилюфер стала еще шире.

      Слова лились из Сульгюн, словно вино на грузинском застолье.

      – Твой будущий муж – плотный, с широким носом, миндальными смеющимися

22

Женская одежда, соответствующая нормам шариата. Она закрывает все тело и волосы женщины. Непокрытыми можно оставить лишь лицо, кисти рук и ноги ниже щиколоток.