Остров Собачьих Надежд. Ростислав Жуков

убивают 261 пса и собаку».

      «Из 261 убитых – бездомных собак 255. Убиты 5 псов и 1 собака, имевшие хозяев. Это Полкан ЗАСКОКОВ (Сев.-Зап. объед. общ.), Арто ВЗРЫКОВ (Центр.), Восток УЗНАЕВ (Сев.-Вост. Лесное), Шарик ДВУКОГТЕВ (Зап. Бор.), Мухтар КРАПОВ (Приречн.) и Линда ПРОЛАЙСКАЯ (Приречн. общ.).»

      – Как! – вскричал Буран, не веря своим глазам. – Линда – убита?! Она же всего лишь ранена. Её наши дотащили до дома. Не может быть…

      Буран перевернул газету. В углу четвёртой полосы среди прочих он увидел и маленькую чёрную рамку:

      Глава 10. 261

      Буран не обернулся, услышав хруст снега за своей спиной. Только один пёс мог проникнуть в его огород не через куриный лаз и двор, а прямо через потайную дыру под забором, там, где росли кусты малины, – иначе Буран увидел бы его, так как сидел мордой к калитке, – и только под лапами Ёшки снег мог трещать так безалаберно.

      – Ёга, – сказал он прежде, чем тот успел открыть пасть, – возьми эту газету и прочитай на первой странице, что там написано.

      Буран слышал, как Ёшка (недоумённо и нарочито развинченно) взял газету. Минуту он молчал.

      Буран обернулся к нему и увидел, что газета дрожит в лапах Ёшки. Ёшка смотрел на чёрную рамку в углу четвёртой полосы.

      – Ёга, – сказал Буран твёрдо, – ведь погибла не только Линда. Переверни газету. Погибла 261 собака и пёс.

      Буран посмотрел в глаза Ёшке. Ёшка поспешно отвернулся, но Буран успел заметить, что левый глаз у Ёшки основательно подбит, морда изрядно расцарапана и потрёпана (причём далеко не только котами, отметил Буран) и в одном месте заклеена загрязнившимся лейкопластырем.

      Буран встал и вытащил из конуры пачку прочитанных газет.

      – Ты был в Круглом лесу? – спросил он, глядя в упор на Ёшку.

      – 261 пёс и собака убиты за четыре дня, а сотни ужираются вусмерть, грызут друг другу глотки в Сейном лесу, гоняют каких-то паршивых котов – на кой они вам сдались, дьявол вас побери! – Буран говорил всё громче и всё больше выходил из себя. – Два дня назад нас люди картечью разогнали по всей реке, убили Мухтара, одного когтя которого ты, болван, не стоишь, ранили Линду, которую потом добил собственный хозяин, убивают столько собак, чтобы увезти их к Николаевке и свалить, как мёрзлые чурки, в карьер, а тебя… Вытаскивают из-подо льда мертвецки пьяным. И всё такое. Лучше б уж ты там, подо льдом, и остался!

      – Этого не было, это неправда, это был не я, – бормотал Ёшка, – это был Лай Псинский, мы с ним очень похожи…

      – Да ты ври, да не мне! – Буран, совсем выйдя из себя, кричал уже так, что два кота, сидевших на мосту, испугавшись, спрыгнули с четырёхметровой высоты в глубокий снег. – К твоему сведению, я знаю всех собак в посёлке и в деревнях, и никакого Лая Псинского не существует в природе!!

      – Ну, остался бы я подо льдом, было бы 262, – вдруг спокойно и решительно сказал Ёшка, вставая. Он отошёл и снова взял газету. – Что от этого изменится? Что ты орёшь? Что мы можем сделать