Полет из Ленинграда в Питер. София Ильинична Парипская

Ивановичу расцветка не понравилась».

      Вот вам, коллеги, пример, как офицер должен блюсти порядок.

      Эта байка сгладила напряжение и с тех пор сплетни и интриги постепенно сошли на нет, а жёны ординаторов перестали вмешиваться в жизнь нашего отделения, по крайней мере открыто они уже этого не делали.

      Главное, обстановка стала рабочей и доброжелательной. Офицеры с других отделений приходили и говорили, дай посидеть у тебя и отдохнуть.

      Две недели тому назад я выезжал с территории госпиталя в расстроенных чувствах, и как- то недовывернул руль и рассадил об столб фару и правое крыло любимого Жигуля. Наступила катастрофа. Достать крыло для ремонта и фару, а также покрасить машину было проблема высшей категории сложности. Однако вечером мне музыканты из РБН представили мужика, который имел хорошие связи в единственной в городе станции техобслуживания. Машинку мою забрали и через неделю я получил её как новенькую. Когда я спросил, что я должен за такое счастье, этот постоянный посетитель РБНа с простецкой миной сказал, что в общем-то ничего, но у него болеет тёща и пару ампул морфина в оплату за ремонт его бы вполне устроило. От такого предложения я обалдел и сказал, что я рассчитаюсь только деньгами. Я хорошо понимал, что эти две ампулы начало «большого» пути в поставщики наркотиков для местной наркомафии. Поэтому или пусть берёт деньги или идёт на хер. Он взял с меня сто восемьдесят рублей, огромную сумму, и инцидент был исчерпан.

      Прошла ещё неделя в рутинной работе. И тут ко мне на приём привёл свою жену начальник Особого отдела. У неё был явно повреждён внутренний мениск правого коленного сустава. Я рекомендовал ей операцию по его удалению. После обследования я назначил дату операции, тянуть не будем, прямо завтра.

      Утром захожу в операционную, помылся, облачился в стерильное бельё и перчатки. Операционное поле подготовлено, больная в наркозе. Захожу в сустав и с удивлением обнаруживаю, что мениск цел. Как же так, я не мог так ошибиться, была явная клиника повреждения с травмой в анамнезе, но правило, есть правило: зашёл в сустав, мениск удаляй. Послойно зашил и пошёл в ординаторскую писать протокол операции.

      В ординаторскую вернулся Фердинанд, я поинтересовался как себя чувствует больная после операции и наркоза. Фердинанд хмыкнул и ответил, что она пришла в себя, чувствует себя хорошо, но спрашивает, почему прооперировали другую ногу.

      Вот тут меня затрясло. Случай, конечно, идиотский. Моей чудесной больной обработали и укрыли другую ногу, а я не проверил. Вот это барское поведение, не самому готовить операционное поле крепко меня подвело. Я судорожно думал, как мне поступить, что я могу сказать больной, а затем ещё и доложить её мужу особисту.

      Захожу в палату, моя больная даже с перебинтованной ногой и после наркоза выглядит потрясающе. Глаза серые, ресницы длинные чёрные, им точно не нужна тушь. Волосы русые собранные в узел, и лучезарная улыбка, она довольна, что всё позади. Вот как мне её обманывать? Я поддерживаю её улыбку