Нерукотворный. Юрий Ель

не должен, Майрон. Уж тем более нам. По какой причине он собственноручно отнял жизнь госпожи Минцзэ – загадка, которую нам вряд ли удастся постичь. Нравится тебе это или нет, но у бессмертных свои законы и порядки, вмешиваться в которые мы не в силах. Нерукотворные всегда будут выше нас, и до них никому из смертных не дотянуться.

      Улисс рассуждал так, потому что считал, что им всё равно не удастся что-то изменить, случись ещё один такой же Вечный Сумрак. Как показала практика, человечество не справлялось без силы бессмертного.

      На каштановых густых волосах, собранных в маленький хвостик, лежали крупные снежинки. Улисс то и дело смахивал их, но они опускались на голову вновь.

      – А помнишь, как восемь лет назад мы только закончили обучение и на радостях громко отпраздновали? Раппа тогда вытащил нас двоих из публичного дома силой и побил прямо на улице! – Улисс, вспомнив былые времена, искренне рассмеялся.

      Он дёргал Майрона за рукав, чтобы тот поддержал разговор.

      – Как тогда девушки вопили, а прохожие косились в ужасе и спешили уйти! Ха-ха-ха!

      Сжатые губы Майрона тронула улыбка. В те дни они, казалось, были совсем ещё юнцами, не предполагающими, какими трудными окажутся последующие годы службы, ведь именно на их поколение выпала участь разгребать последствия Вечного Сумрака. И даже с его наступлением ещё два года они обучались, несмотря на тяжёлые времена.

      Его радовало, что, вопреки всем этим испытания, спустя столько лет они остались прежними. Лишь повзрослели, стали мужчинами.

      – Помню, – ответил Майрон. – Он тогда рассёк мне скулу, а тебе порвал ухо.

      И в самом деле правое ухо Улисса выглядело пострадавшим: раковина была порванной и выглядела деформированной. Вспомнив о былой травме, Улисс тронул давно зажившее увечье.

      – Иногда мне кажется, что оно всё ещё болит.

      – Зато ты хорошо уяснил, в какие заведения не положено ходить гордым представителям придворных воинов.

      На самом деле Улисс ничего не уяснил. Несмотря на ярость Раппы и его запрет переступать пороги публичных домов, где чаще всего он – ищейка из Сияющего Дворца – сам устраивал хаос, напившись, желание развлекаться и глазеть на прекрасных дев было куда выше.

      И какого же было удивление Раппы, когда он узнал, что Майрон – всегда серьёзный, собранный и принципиальный – каждый раз составлял компанию неугомонному Улиссу, игнорируя запреты. Просто потом главнокомандующий решил закрывать глаза на их поведение, списав на юношеское баловство.

      Только вот даже спустя пять лет «юношеское баловство» не исчезло.

      Непринуждённо беседуя, будто бы вокруг не было никакой опасности, и в любой момент не могла напасть оголодавшая умбра, ищейки шли сквозь лес в сторону ближайшего населённого пункта. Дорога оказалась достаточно длинной, чтобы ноги, и без того окоченевшие на лютом морозе, вовсе заныли от усталости. Но они не остановились, пока, спустя несколько часов, не набрели на провинцию, название которой им было знакомо. Табаэ