Трип-репорт. Кирилл Сергеевич Кириллов

Никто не знает. А если уж быть совсем честным, то, наверное, без разницы, иллюзия или быль, разницы даже может и не быть. Кому какое дело? Мне уж точно все равно. – Не сочтите за грубость, – ни в коем случае. Лишь полное спокойное безразличие большого города.

      Внезапное помутнение во взгляде, запах больницы, голова стала тяжелой, и я начала падать на подушку. Момент моего полёта почти полностью застыл в бесконечном потоке времени. Я перестал чувствовать свою ужасающую мигрень и растворился в иллюзорном блаженстве. Произошла некая внутренняя эмиграция, куда-то вглубь отделов мозга, отвечающих за удовольствие.

      Все проблемы, – прошлые, будущие, настоящие, – исчезли. Растаяли в этом странном тумане, окутывающим наши тринадцать квадратных метров комнаты. Я не чувствовал ничего кроме счастья. Честно. Простое приятное, – окутавшее все тело с головы до ног, – счастье. Я даже мог чувствовать, как его импульс рождается где-то в груди, а после приятной волной расходиться по всему телу прямо до кончиков пальцев.

      Какие-то приятные спутанные образы нахлынули в голову. Нет, ничего определенного, – никаких идей или воспоминаний, – лишь бесформенные силуэты. Возможно, какие-то мысли и были. Могу поклясться, я точно о чем-то думал! Но это все уже совершенно неважно. – По приятному неважно. – Это не тот случай, когда опустились руки от безысходности – решительно нет! Это божественное благословение ударило меня под дых, и сказало: «Успокойся, нет причин больше страдать, злиться, расстраиваться. Больше нет не единой проблемы, которая может тебя задеть, даже если очень сильно попытается.». Эти слова накрывали меня теплым пуховым одеялом, гревшим в самую лютую стужу. Существование, наконец, стало приятным.

      Конечно, любой переживший подобное скажет вам, что это описание не показывает даже четверти всех тех красок эмоций и ощущений, что нам пришлось пережить. Несносная ошибка повлекла за собой череду событий и обстоятельств, полностью разрушивших всю мою дальнейшую жизнь.

      Мы начали приходить в себя, но в комнате царила тишина. Доктор Э исчез также внезапно, как и появился. Никто не заметил, как он ушёл, и мы о нем никогда не разговаривали. С того дня в комнате часто царила тишина. От этого лекарства не особо хотелось разговаривать, мы просто лежали. Было приятно зевать и потягиваться, так что мы занимались в основном этим.

      Прошло немало времени и эффект почти не ощущался. Началось недомогание. Нескончаемая рвота приносила ужасающий, болезненный дискомфорт. Тело будто вопило от боли после крайне изнуряющей силовой тренировки; будто мы только что пробежали по Греции, – из Афин в город Марафон, – с огромным куском мрамора, приваренном на стальные пруты к спине.

      Полное опустошение внутри и снаружи. Мир после укола казался крайне красочным, цветастым, будто кто-то выкрутил резкость. Теперь же, серость резала взор. Боль моральная и физическая открылась язвами по всему телу. Мигрень вернулась с новыми