Жизнь, которая словно навечно. Анастасия Рубанова

отбирала прислугу исключительно по признаку их любви к своему делу. Подмечая качество в жертве, Агата цепко хваталась за нее руками, не желая затем отпускать эти лакомые кусочки. Для них женщина не скупилась на щедрый оклад, ежегодно оплачиваемые отпуска и всевозможные премии, в довершении предоставляя работникам жилье.

      И только финансами миссис Бристоль полностью занималась сама, даже близко не подпуская к счетам постороннюю душу. Доходы ей приносила сеть магазинов с элитной одеждой – расходы же уходили на выгулы этого гардероба. Кроме того, женщина держала акции нескольких крупных фирм и располагала парой кофеен как в Геттинберге, так и за его пределами.

      – Катерина, не расскажешь ли ты о сестренке? – неторопливо выпуская очередную затяжку, спросила Агата. – Кроха, верно, уже подросла, – женщине по известным причинам не довелось застать ни появления малютки на свет, ни очаровательного ее взросления.

      Катерина не без досады прервалась от созерцания городских пейзажей.

      – Вы знаете, – эта женщина, этот идол величия, был для Рудковски совсем чужим, и потому обращаться к нему Катерина могла лишь почтительным «Вы», – при всей моей нелюбви к детям, Мелания – очень милый ребенок с задатком художника, скульптора и композитора разом. Творческая натура досталась малышке по праву рождения. Сестренка рисует прелестные картины, лепит затейливые фигурки и каждый день напевает придуманные ей симфонии.

      Задумчивость Катерины сменилась переживанием воспоминаний, и лицо девушки вновь осветилось игривой улыбкой.

      – Ты чертовски права, дорогая. Дети – очаровательные создания, но только до тех пор, пока находятся на достаточном расстоянии.

      Катерина глянула на миссис Бристоль в смущении: голос женщины прозвучал в каком-то роде искусственно. «Уж не убеждает ли себя Агата, лишенная радости видеть взросление внучки, в своей неприязни к детям?»

      – Что нового у Элеоноры? Все хорошо у твоей матери? – прочистив горло не то от последствий курения, не то от подходящего к нему кома, продолжила спрашивать Бристоль.

      – Мама недавно лишилась работы. Теперь весь досуг ее заключается в том, чтобы облагораживать дом, заботиться об отце и воспитывать малышку Мелани, – Катерина прервалась. – Я думаю, мама вполне себе счастлива, – тон ее говорил об обратном.

      С момента разлуки Агата и Элеонора не то что не видели одна другую, они в том числе не обменивались и звонками. Даже для обсуждения переезда Рудковски родители связывались с секретарем миссис Бристоль – женщина располагала и такой помощью.

      Катерина, вдруг вдохновившись воспоминанием о семье, бездумно продолжила о них рассказывать.

      – Зато дела папы наконец идут в гору. Ха, он, конечно, может утверждать, что прекрасно со всем справляется сам, но я-то знаю: ему ой как нужна моя помощь.

      Катерина буквально сияла – память всегда играет на чувствах, оставляя доступными лучшие образы. Агата же радость не разделила.