Жизнь по тревоге…. Андрей Окаянный

старым заповеданным местам,

      Где вороньё, справляя новоселье,

      Облюбовало старенький костёл

      Живёт оно теперь и тут и там,

      В местах, где опустели кельи

      Хожу и слышу: «Здравствуй новосёл».

      Прохожим недолюбленный пейзаж, Не оттого ли он от туда тащит,

      Восполнив свой квартирный антураж?

      Я охраняю вороньё, как страж

      Чтоб завтра было место и ночлег,

      А он глаза на нас свои таращит.

      Не верь прохожий в эти чудеса.

      Кирпич не станет прежнею добычей.

      Воспеть в века, мне нужно написать

      Про этот русский, воровской обычай.

      А кирха спит, желая устоять,

      Как прежде, не мечтая воссиять.

      Бранденбургские ворота…

      Я вижу свет в конце тоннеля.

      Как дышит томно Бранденбург.

      В потёртой серенькой шинели,

      Качаясь, выйдет металлург.

      Там что-то явственно маячит, Я вижу чёрный экипаж.

      И две согбенных, старых клячи Устало тянут долгий стаж.

      Там в дымке пепельного света,

      Старухой дряхлою судьба,

      Во что-то рыхлое одета Тоннеля вечная раба…

      Идёт, меня не замечая,

      Зонтом качая в унисон,

      И незаметно выключает

      Машин пронзающий клаксон.

      И стихли звуки, всё умолкло, Исчезло всё, тоннеля нет.

      У металлурга выпал молот,

      И я увидел снова свет.

      Хайнрихсвальде . . .

      Звучит, как музыка Вивальди:

      Избушка Славска, Хайнрихсвальде.

      Не слыша ветра перемен,

      Вторую сотню лет без смен.

      На вздыбленном, древесном теле

      Как у старухи, еле-еле,

      Видна паскудная печаль,

      В подножье стылом кирпича.

      Там шпалы рельсами укрыты,

      И смысл томный, пошлый, скрытый.

      Стоит немецкая тоска

      И загнивающей доска.

      20 :20 на часах…

      По моим часам не светит,

      Жизнь пройти и не споткнуться.

      Повстречаю -в сердце метит, Лучше б было разминуться.

      Лучше б было не калечить,

      Или так пройти, как «здрасьте».

      И прощай, до скорой встречи!

      Черный кот, как ты, к напасти.

      А январь всегда на первом,

      Месяц ясный, как в исламе. Перебором, голым нервом,

      И салам твой в попаламе.

      И сказать тебе, как в воду «Извините, обознались».

      Вновь порхнуть, как на свободу. Вот и весь психоанализ.

      Вот и вся тебе посуда,

      Суд судьбы, сужденье веры.

      Знал итог конца Иуда,

      Серебро любя без меры.

      По моим часам не светит

      Жизнь пройти и не споткнуться

      Повстречаю – в сердце метит, Лучше б было разминуться.

      Стану крыльями зари…

      Стану крыльями зари,

      На край моря улечу. Говорящий -говори,

      Я лучами прошепчу.

      На край света отпусти

      На всего один лишь век.

      Слышишь, Господи? -Прости!

      Я ведь