Паучий дар. Фрэнсис Хардинг

дом, что удивительно, был забит всяким хламом, там пахло плесенью и печеной рыбой. Сквозь дыры в камышовой крыше пробивались лучи солнца, освещавшие грязную комнату, в которой кровать заменяло брошенное на пол одеяло. Три стула сгрудились возле стола и большого распахнутого сундука, полного мусора и бумаг, испорченных водой.

      – Только посмотри! – прошептала Неттл, обводя комнату взглядом. – Шип может быть чем угодно!

      Чувства Келлена обострились, пальцы без перчаток подергивались. Воздух казался густым, бархатистым, дышать было трудно, словно он пытался втянуть в легкие паутину.

      Здесь. Здесь рыбак наложил проклятие. Келлен почти видел мириады тонких шелковых нитей, протянутых навязчивыми мыслями от стены к стене. Чувствовал, как они цепляются к границам мира и исподволь меняют его форму…

      – Келлен! – окликнула Неттл, выводя его из задумчивости. – Бессмыслица какая-то. – Она указала на стол и стулья, украшенные изящной резьбой в виде виноградных лоз, при этом покрытые пятнами грязи и плесени. – Мебель слишком хороша для такого места. И зачем ему три стула?

      Келлен посмотрел на стулья, потом сунул нос в сундук.

      – Может, раньше они стояли в доме побогаче, где жило больше людей, – предположил он. – В доме, который больше ему не принадлежит. Взгляни-ка.

      Он вытащил из сундука детский чепчик, затем нарукавную повязку, какие носили клерки в Канцелярии. Следом – женский шарф, покрытую ржавчиной уздечку и заплесневелые письма, адресованные некоему мистеру Л. Бласку.

      – Сувениры из счастливых времен, – прошептала Неттл. – Призраки утраченной жизни.

      Работа, семья, красивый дом, лошадь…

      – Думаю, они служат ему напоминанием о том, что его лишили счастья, – сказал Келлен. – Он смотрит на них и страдает, поскольку видит, что потерял. Их медленно разрушает сырость и непогода, и то же самое происходит с ним. Мир постепенно все у него забирает. Это опять происходит у него на глазах. – Келлен нащупал форму проклятия, понял, как работал разум проклинателя.

      – И нам это поможет? – спросила Неттл.

      – Да, – с неожиданной уверенностью ответил Келлен. – Это значит, что Шипа в сундуке нет. Тут лежат только воспоминания, которыми Бласк сам себя мучил. – Он опустил крышку. – Но Шип может быть где-то в доме. Ищем всё, что не вписывается в общую картину.

      Они начали лихорадочно обшаривать хижину, подскакивая при каждом шорохе снаружи.

      – Что это? – Неттл смотрела куда-то вверх.

      Проследив за ее взглядом, Келлен заметил блеск металла на одном из потемневших бревен, удерживавших камышовую крышу.

      Они залезли на стулья, чтобы получше рассмотреть то, что привлекло внимание Неттл. Это был рисунок, нацарапанный прямо на бревне, – грубый набросок человека с лицом, искаженным криком. Один из неуклюже нарисованных пальцев был явно короче остальных. А посередине кто-то вбил загнутый крючком металлический штырек.

      – Я правильно понимаю, это Шип? – спросила Неттл.

      – Да. – Келлен