Очень страшные дела. Парк монстров. Рекс Огл

здесь очень серьёзно относятся к Хеллоуину, – сказал Уилл маме. – Уже надели костюмы, украшают дома и всё такое.

      – Правда? А я и не заметила, – ответила мама, внимательно разглядывая номера домов. Наконец она остановилась перед старомодным двухэтажным домиком. – Вот мы и приехали. – Мама обошла машину и открыла дверь Уиллу. – Выходи.

      Уилл покачал головой.

      Мама вздохнула:

      – Если надо, я буду стоять здесь до ночи и держать дверь открытой.

      – Я хочу домой, – буркнул Уилл.

      – Наш дом теперь здесь. Уилл, por favor[3].

      Под маминым взглядом он не выдержал и, застонав, выполз из машины.

      – Ко мне, Фиц.

      Большой сенбернар – единственный оставшийся у Уилла друг – выскочил следом и хорошенько встряхнулся. Заметив во дворе заросшего сорняками садового гнома, пёс подбежал и, осторожно понюхав его, задрал ногу… но тут каменная фигурка зловеще улыбнулась, обнажив сотни острых, как иголки, зубов. Фиц отпрыгнул, прижался к Уиллу и заскулил.

      Однако смутил Уилла вовсе не гном.

      Двор был весь в ямах и в кучах выброшенной земли, а почтовый ящик висел боком. Окна напоминали слепые глаза, каминная труба блестела, словно череп на солнце, краска на стенах облезала, как обгоревшая на солнце кожа. А главное – стены были выкрашены в гороховый цвет. Уилл ненавидел горох.

      – Правда прелесть? – спросила мисс Васкес. – Мы его подкрасим, и будет как новенький.

      Уилл очень хотел сказать что-нибудь вежливое, и ему удалось выдавить:

      – Ну, в целом жить можно…

      В этот момент с грохотом отвалился водосток.

      – Мы всё починим, – заверила мама.

      Войдя в дом, она ахнула:

      – Ты посмотри, какой он большой! Мы устроимся тут по-королевски! Он в десять раз больше нашей старой квартиры! А ещё есть двор!

      Уилл оглядел огромную пыльную сырую гостиную, за которой виднелись столовая и просторная кухня. Потолок был затянут паутиной с дохлыми мухами. На полу густым слоем лежала пыль. По углам сновали муравьи. Казалось бы, куда уж хуже! Ах да. Обои вдобавок были цвета мочи.

      – Старая квартира мне нравилась больше, – шёпотом сказал Уилл.

      Она была маленькая, но Уилл прожил там всю жизнь. Дома, в Бруклине, он знал, где живут его друзья и как добраться до школы, знал даже, как зовут кошек в ближайших магазинах. А здесь он не знал ничего. Всё было непривычно, и ничего не нравилось.

      – Здесь пахнет так, будто кто-то пукнул.

      – Гильермо! – резко сказала мисс Васкес.

      (Честно говоря, дорогой читатель, в доме действительно пахло так, будто кто-то пукнул.)

      – Я тоже не хотела уезжать, однако твой отец… – мама с трудом сдерживала слёзы. – Уилл, я знаю, что тебе тяжело. Но нам пришлось переехать. Мне неожиданно предложили работу в здешней больнице, и это жильё нашлось просто чудом. Всё будет хорошо. Мы…

      – …начнём всё сначала, – договорил Уилл. Он терпеть не мог, когда мама плакала. Он понимал, что ей тоже больно, и поэтому проглотил

3

Пожалуйста (исп.).