Планы ветряной мельницы. Анна Яковлевна Яковлева

затылок с ложбинкой на тонкой шее притягивал Ахромеева, как медонос пчелу, усилием он заставил себя отвести глаза и принялся рассматривать свои кулаки.

      – Анжелика, не будь наивной. Есть масса способов заставить человека сделать то, чего он не хочет делать. Выловят, к примеру, нашего Цезаря, и поставят перед тобой условие: либо ты получишь любимого пса по частям, либо подпишешь нужные документы. Что ты выберешь?

      Лика хмыкнула под нос не столько от людоедского прогноза Ахромеева, сколько от того, что он назвал Цезаря «нашим», и покачала головой.

      – Ахромеев, у тебя профессиональная деформация.

      Она поставила на стол сервировочные тарелки, масленку, сахарницу, блюдца, разложила ножи и чайные ложки.

      – Это опыт. Всегда есть быстрый и эффективный способ решить проблему. Очень надеюсь, что до твоих родителей эти люди не доберутся.

      Лика побледнела и опустилась на тяжелый, с высокой спинкой стул.

      – Родителей?

      Сколько Лика помнила своих родителей, они постоянно были в разъездах. Их и сейчас не было в стране. Технологи пищевой промышленности, мама с папой отлаживали хлебопекарное производство в очередной командировке. Собственно, Лику воспитывал дед.

      – Это я так, на всякий случай, – смягчился Ахромеев. – Ничего нельзя исключать. Как говорится, предупрежден – значит, спасен. Самовар закипел, – не меняя интонацию, добавил он.

      Лика поднялась, открыла шкаф, достала заварочный чайник и всыпала в него заварку.

      Конечно, она жила не в питомнике, и слышала о вымогательствах, шантаже, угрозах… и про киднепинг слышала. Но это могло случиться с кем угодно, только не с ней!

      – Я думаю, ты преувеличиваешь.

      Ахромеев у нее за спиной скептически ухмыльнулся:

      – Я преувеличиваю?

      Лика залила заварку кипятком и накрыла «бабой на самовар», куклой в стиле прованс.

      – Ты, кто ж еще.

      Ахромеев, скорее преуменьшал. Он просто не хотел расстраивать Лику.

      То, что ему удалось выяснить, не понравилось ему настолько, что он отправился в дом, где жила по-прежнему любимая женщина и все напоминало о потерянном рае.

      – Энджи, скажи, ты счастлива? – неожиданно для себя спросил Ахромеев.

      Лика замерла с чашкой в руке. Ей точно уши ватой заложило. «Энджи, Энджи…», – разошлось кругами по всему организму, и Лику затопило теплой волной.

      Никто ее так больше не звал. Родители и родственники называли ее Ликуней, иногда Ликушей. Подруга Лизавета звала ее без затей, Ликой. Один только Ахромеев придумал ей это странное, англо-саксонское имя, больше похожее на псевдоним. И называл ее так в особые моменты…

      Особых моментов было много, но об этом лучше не вспоминать…

      Анжелика смотрела на бывшего мужа и не шевелилась.

      – Ало, Лик? Ты где? – забеспокоился Ахромеев.

      – Здесь я, здесь, – слабым голосом отозвалась она.

      – Так что? Ты счастлива?

      – А ты?

      – Я