Изобретая чудеса. Ана Жен

сочтите за труд, сударь, избавить меня от необходимости сознаваться в чем бы то ни было, – Лара немного запрокинула голову. Знал бы этот сударь, плененный ее вкрадчивой манерой речи, с каким трудом идет составление этих томных фраз. – Все, что я пытаюсь сказать: не находите ли вы страшной глупостью то, что какие-то люди в кабинетах решают за меня, дурна ли книга или хороша? Неужто я сама не вправе решить, что будет мне вредно?

      Лара внимательно посмотрела на собеседника и как-то простодушно улыбнулась:

      – Не стоит делать вид, что хоть один из здесь присутствующих не жаждет хотя бы книжной свободы.

      После этой фразы девушка извинилась и встала, намереваясь взять чего-нибудь выпить. Светские приемы казались чем-то манящим, но, как оказалось, только в художественных фильмах. Собрание утомило девушку, как перерывы между выступлениями на культурном форуме: нужно улыбаться, и, если кто-то из гостей захочет с тобой поговорить, не ударить в грязь лицом.

      – Позвольте, Лариса Константиновна, – догнал ее возле стола с шампанским собеседник, – ведь в таком случае главная проблема кроется где-то вверху, не находите? – он вновь указал ей на кресла около окна, намекая на необходимость продолжить разговор.

      – Помилуйте, – вздохнула Лара, – проблема никогда не бывает только где-то вверху. Проблема всегда в головах, покуда народ сам не поймет, что положение дел критично, ничего не изменится, – она отпила совсем несладкого напитка и поморщилась.

      – Но будь все умны, как вы, – он доверительно наклонил голову, – хотите сказать, что и потребности в изменениях не возникло бы?

      В гостиной становилось все шумнее, поэтому Лара перестала опасаться говорить на спорные темы.

      – А выходит, что это только вы умны? – она так же доверительно наклонилась к собеседнику. – Не сочтите за дерзость, но не чувствуете ли вы в себе сил взять роль Бога?

      В комнате царила поразительно веселая атмосфера, как на любой современной вечеринке, словно здесь собирались не люди, затевающие страшное.

      – Позвольте, но не берете ли вы и на свои хрупкие плечи столь же непомерную ношу?

      Ларе показалось, что с ней просто заигрывают, но лично ее подобные темы для разговора никак не заводили.

      – Я не имею привычки заблуждаться, – лаконично отозвалась она и откинулась в кресле. – К тому же, не такие уж и хрупкие у меня плечи.

      – Смею ли я надеяться на то, что вы развернете эту мысль? – он также откинулся в кресле. – Разумеется не о ваших плечах.

      – Мы не нация революционеров… У нас никогда не будет, как в Европе, – вздохнула Лара, знающая о том, что пройдут века, а люди так и не научатся выходить бороться за права. – Мы будем неистово ругать то, что имеем, но не пойдем что-то менять.

      – Прошу простить, но я не могу здесь согласиться, – переменился в голосе Евгений Петрович.

      – Отчего же? – удивилась Лара.

      – Ежели бы Отчизна наша держала правильный курс, мы бы стали ее верными