Тракт Черной Вдовы. Сона Исаева

ему медяшки, – почти рявкнула мелким бандитам.

      Вместо них их охранники вручили ровно три медяшки босоногому спасителю животных. Тот как-то грустно посмотрел на животное, лежащее у его ног, в котором будущий конь рассматривался только при помощи уж очень большой фантазии. По всей видимости, понял, что так или иначе, ему он не сможет его оставить дома.

      Я присела на корточки перед окровавленным носом жеребца, положив свой мешок на колени. Жеребенок отвернулся от меня, будто ожидал только самого плохо и просто хотел, чтобы его мучения поскорее закончились.

      – Ну, будет, – потянулась рукой в черной перчатке, вытирая ручеек крови на упругой щеке, – пойдешь со мной? Идти сможешь?

      – Вы его забираете? – Со слабой надеждой спросил мальчуган.

      – Да он сдохнет скоро!

      – Этого не случится.

      На мои последние слова он все-таки повернулся ко мне, чуть склонив голову.

      Выступающие ребра, слабые ноги, куча открытых ран на туловище. А ведь они правы: как я буду лечить жеребенка? И зачем он вообще мне?

      Он не мог стоять на передней правой ноге. Поджать под себя тоже не получалось, поэтому жеребец закинул ее на левую и, чуть подпрыгивая, приблизился на трясущихся узловатых ногах ко мне.

      – Это я забираю, – вырвала из рук большое яблоко у пухлого соучастника из троицы бандитов.

      – А три медяка?

      – Оставь себе.

      Отходя прочь от таверны, я не видела, что из кареты за мной наблюдают черные глаза.

      Лес начал брать нас в кольцо, как только мы с моим новым другом ступили на давно заброшенную дорогу.

      Усадьба Найран-Моэр находилась в сорока минутах ходьбы от таверны, но с раненным и истощенных другом мы добирались почти два часа. По крайней мере, так казалось. Здесь было абсолютно безлюдно. Никто давно не заходил в эту чащу.

      Я не знала, куда вела заросшая дорога. По ощущениям, она просто обрывалась сразу же за усадьбой.

      Одна створка кованных ворот покосилась, а вторая и вовсе стояла рядом, прислоненная к каменному столбу.

      – Вот мы и пришли, – вздохнула я, рассматривая довольно унылое зрелище. Впрочем, как и наша парочка.

      Вероятно, когда-то эта усадьба процветала. Я не успела обойти все свои новые владения. Но заросший, недействующий фонтан перед входом, высокие угловые эркеры с некогда мозаичным остеклением говорили именно о богатстве прежних владельцев. Такую готическую махину из темного камня еще построить надо.

      Сейчас же половина стекол выбита. В холе, где находится когда-то величественная лестница из тёмного дерева, пол устлан черно-белой плиткой в шахматном порядке. Сейчас там мирно покоятся залежи сухих листьев и громадная люстра в углу. Из мебели мало чего осталось. В основном все, что могло быть разбито – разбито. Все что могло быть сломано – сломано. Ну, может, на кухне уцелело что-то кроме громадного рабочего стола посреди.

      Жеребец похромал за мной прямиком через холл, гостиную, ещё какую-то гостиную, по крайней мере, диваны с листиками на них и покосившиеся