Зеленая овца пасется на зеленом лугу. Виктория Дубосарская – Полилеева

желание стать вегетарианцем улетучилось от запаха этих котлет, которые она заботливо подкладывала мне в чистую одноразовую посуду.

      Потом вниз спустился мужчина и тоже стал ковыряться в сумке, перебирая пакеты.

      – Вас еще в военкомат не вызывают? – Участливо спросила его женщина.

      – Нет пока, но всеобщую объявят, куда деваться.

      Мужчина ел заваренную кипятком лапшу и тускло смотрел в окно.

      – Даа, – сочувственно потянула женщина и тоже посмотрела в окно, -Может до этого не дойдет, у нас армия крепкая. "Всех сильней", как в песне поется. Справятся. – Она помолчала, но видимо этот вопрос волновал ее. – Вот так жили одним народом и, вдруг, на тебе! Сколько у меня подруг на Украине! Одна моя знакомая, еще в начале боевых действий, когда наши к Киеву подошли, вот, собрала она вещички, самое необходимое, взяла кота и подалась вместе со всеми, как беженец. Кое – как добралась до Германии, с приключениями, но добралась. Приняли там правда, говорит, хорошо, поселили в отеле, трехразовое питание, все условия. Но кота, говорят, надо стерилизовать. Там это обязательно, никаких никому исключений, если ты не заводчик и то, строгие правила. И не поспоришь: ахтунг – шнелер, и все тут. Ну вот, подумала она, взяла кота в охапку и бежать назад. Только говорит вышла из отеля, и как специально/женщина понизила голос, чтобы я не слышал, но все равно было слышно/ выхожу, гляжу два мужика целуются. Но это я уже, говорит, точно выдержать не могу. Никого не осуждаю, пусть живут как хотят, но смотреть на это не хочу. Будь, что будет. И вернулась домой в Киев.

      Мужчина усмехнулся краем глаз.

      – Что они так в эту Европу стремятся? – Продолжала женщина. – Вон, наша страна какая красивая.

      Мы проезжали неизвестную крохотную станцию. По перрону бабушка тащила огромный чемодан на колесиках и дорожную сумку. Двое парней сидели на корточках и курили.

      Я не стал слушать дальше, надел наушники и зарылся в ТикТок.

      Моя мать редко смотрела телевизор. Иногда новости, и то равнодушно и молча. Мне казалось, что ей все – равно, что происходит в мире. Но когда показали разрушенные города, мать сказала, глядя на экран: " Господи помилуй. Спаси и Сохрани" и перекрестилась. Это было второй раз, когда я увидел, что мать крестится. Когда мне было лет пять, мы зашли с ней в церковь. Тихо горели свечи, отражаясь в темных иконах. На улице была зима и холодно. А здесь тепло и таинственно. Мать подошла к иконе и долго стояла.Потом целовала икону и крестилась. Даже взяла мою руку и показала, как класть крест.

      Как же хорошо спать днем в поезде! Как сладко вздрагиваешь, просыпаешься на секунду, и опять засыпаешь под этот упоительный стук колес.

      Ночью я пользовался тем, что полка надо мной пуста, залезал наверх и смотрел в открытое окно. Кондиционер в вагоне не работал. "Сломался чего – то" – озабоченно говорила проводница.

      В открытое окно врывались запахи трав и полевых цветов. От этого запаха легко дышалось.Когда поезд притормаживал, слышалось пение цикад.Небо раскинулось огромным шатром с миллиардами вспыхивающих звезд. Луна гналась за нами. Она была летняя, молодая и веселая.

      В