До самых до окраин. Борис Соколов

мелькнуло: «Господи! Какой дичью иногда приходится заниматься!»

      – Я вам верю, – подытожил он. – Но если и вы верите моему опыту, отнесите рассказ в «Костер». Думаю, там его напечатают.

      С тем мы и расстались, а на следующий день я позвонил ему и, поблагодарив еще раз, сообщил, что всё, о чем договорились, выполнил.

      А совет его оказался дельным: рассказ действительно напечатали в «Костре». И как приятно было видеть твое сияющее лицо и слышать воодушевленные речи, что в голове у тебя еще есть сюжеты и теперь ты сможешь заняться ими, находясь на лечении.

      По тем временам это был очень редкий случай, когда приняли и напечатали произведение, поступившее с улицы. Да и вообще, надо сказать, тогда всё же было не так уж много людей, отваживавшихся брать в руки перо. Это нынче в России все пишут, куда ни плюнь – в писателя попадешь. Само по себе явление это замечательное – говорящее о том, что не умирает слово, раз прикипело к нему столько народу (разумеется, речь идет не о тех, чей словарь убог или не может обойтись без мата).

      А твой рассказ – пример подлинного творчества, и я счастлив предложить его читателю и поместить здесь.

Шахматы

      Сегодня первый радостный день: я покупаю шахматы. Наконец–то мать смогла уделить из своей зарплаты необходимую сумму. Уходя на работу, она оставила деньги на столе. Две серенькие десятирублевые бумажки, одна новая трехрублевая с красноармейцем в довоенной каске и с винтовкой за плечом, помятый рубль и две монетки. Рядом записка с наставлением, что и когда есть. И чего писать? Едим каждый день одно и то же: на обед – суп, на второе – картошка, на ужин – опять картошка и чай.

      Магазин близко. Надо пересечь пустырь перед домом и перейти трамвайную линию. Нынче на пустыре снег местами сошел, обнажив грязные проталины.

      Между мною и трамвайными путями длинная полоса коричневой воды. Раньше ее не было. Что это такое? Канава? Мне ее не перепрыгнуть: слишком широка. А может быть, обычная лужа, только очень длинная? Тогда можно попробовать шагнуть на середину – вряд ли глубоко.

      Смело шагаю на середину и… проваливаюсь в воду выше колена.

      Канава! Машинально, еще не поняв, что произошло, вылезаю на другую сторону.

      Ботинки полны воды. С пальто течет, со штанов тоже. Холода не чувствую. Надо же, так попался!

      Выбрав плотный снежный бугорок, сажусь и снимаю ботинки. Выливаю из них грязную воду. Снимаю чулки. Хорошо, что никого нет и никто не видит этой девчоночьей одежды. Кое–как выжимаю их и пытаюсь отжать штанины. Затем одеваюсь и бегу.

      Издали вижу на дверях магазина большой черный замок. Нет, над замком лист серой бумаги, красным карандашом написано: «Сегодня магазин закрыт».

      Что делать? Возвращаться домой? Домой, конечно, не пойду. Есть еще один магазин в поселке.

      Дорога к поселку скучная. Кругом картофельные поля. Сейчас на полях – снег, на дороге – грязь. Иду. С серого в рваных тучах неба повалили крупные белые хлопья. Дорога повернула направо, за железодорожные пути; на них вдали стоят