Проводы любви. Надежда Бабенко

и жалости – он уже не так молод, как ей прежде казалось! – защемило сердце.

      Никого другого за столом пока еще не было. Уйти, пока Борис ее не узнал, не заметил? – возникла спасительная, показалось Ольге, мысль. Но… куда? Да и не смешно ли, не глупо ли это покажется со стороны? Если здраво рассудить, между ними ничего, совсем ничего «такого» не было. Лишь какое-то наваждение. Да и оно за истекшие месяцы почти выветрилось, как тепло из дома, который давно перестали подтапливать.

      Расстояние до стола в несколько шагов Ольга едва осилила: всё в ней трепетало, словно она шла по жердочке над пропастью.

      Так и не преодолев волнения, остановилась позади Бориса, произнесла:

      – Здравствуйте! – Голос дрогнул, приветствие прозвучало как-то неестественно для подобного случая. Борис равнодушно полуобернулся, вскинул на нее невидящие глаза и, продолжая жевать, ответил дежурно, приличия ради:

      – Здравствуйте, – но тут же узнал ее. – О… вы?! Выронил вилку, отодвинул тарелку в таком замешательстве, что сомнений не могло быть: он искренне рад встрече. – Когда приехали?!

      Она ответила. И, стараясь скрыть все нарастающее смущение и волнение, подчеркнуто деловито поставила на стол стакан с витаминным напитком, села на свое место.

      – Вы здесь давно? – спросила.

      – Да нет, четвертый день, – а сам подумал: «Чуть не целый срок – еще три недели – вместе!» – Сколько времени уже прошло, как мы отдыхали в Прибалтике? – Беззастенчивые взгляд и улыбка Бориса показались Ольге оскорбительными. Уж не слишком ли пристально она смотрела на него тогда?

      Впрочем, Борис держался как настоящий мужчина, ни разу не отвел свой взгляд первым, хотя и не предпринимал почти ничего для сближения. Вскоре Ольга поняла, почему: он ожидал приезда жены.

      И все же сейчас ей стало не по себе от этого напоминания как о чем-то неприлично-интимном, превышающем границы дозволенного.

      – Около семи месяцев, – ответив, Ольга сразу остыла, приступила к обеду. Борис последовал ее примеру. Однако еда для них превратилась как бы в тяжкую обязанность удовлетворять некую низменную потребность.

      Суп ели в пол-ложки, дух спирало от опасения, как бы не втянуть его в рот с шумом. Второе накалывалось на вилку крошечными кусочками. Да и они едва проходили через горло, его то и дело перехватывало спазмом. Нет, это не еда, мука.

      Уж лучше бы им сидеть за разными столами. Друг друга они все равно узнали бы не только здесь, даже в сутолоке московской улицы.

      Ольга выскочила из-за стола: пусть Борис не думает, что она будет его обременять своим присутствием или что по-прежнему рассчитывает на его внимание.

      – Приятного аппетита!

      – Спасибо! – Борис с облегчением оторвался от обеда, обернулся ей вслед, приглушенно-интимно спросил:

      – Встретимся?

      Ольга его не поняла: что он имел в виду? Время их отдыха только начиналось, сидят они за одним столом…

      – Я надеюсь, – ответила неопределенно.

      До