Поворотный круг. Наталья Орлова

что была охота

      Узнать – откуда сам он есть.

      Пейзаж нас встретил, впрочем, сухо,

      Ищи-свищи Святого Духа,

      Но спас Великий Индивид.

      И тут пошла у нас движуха,

      Ему – респект и уважуха.

      Земля – страдает, небо – глухо,

      И на вопросе – мир стоит.

      Карантин

      В Феодосийской тишине

      На самом на карантине

      Мы поселиться согласились,

      От дней и пляжа в стороне,

      У Времени – на глубине

      И прижились, и вдруг зажились.

      Армянской церкви кривизна,

      За морем – гулкая страна,

      Больницы призрачный отстойник,

      И лазаретная стена,

      Где в черном выставлен покойник…

      И только моря крутизна

      Внизу белеет, как подойник.

      Глядишь, и страсти улеглись,

      Сцепленья дней надорвались,

      Что подошло – не знаем сами,

      И эта даль, и эта близь –

      В одно-единое слились

      Однообразными часами.

      Вдруг стало пусто и светло,

      Пример решаем набело

      Потоками людского Ганга,

      Как будто, скептикам назло,

      Давно известное число

      Спросонья шепчет тетка Ванга.

      Ухань

      Всем откровеньям вопреки,

      У ртутной медленной реки,

      Подняв возничих на возки,

      Стоят незримые полки.

      Подземный гул. Шеренги спин.

      Потоки скул. Один в один.

      И Вельзевул. И Время Цинь.

      Они – глядят и не глядят.

      Они – стоят и не стоят.

      Народ в народ. Из ряда в ряд.

      Из рода в род. Века подряд.

      Они не ждут. Они не ждут.

      Они идут. Они идут.

      И не зовут. И не поют.

      И ртутный ток с ладоней пьют.

      Колонны глиняных солдат.

      Таких воинственных ребят.

      Не пропоет в ночи рожок.

      И не ступнут ни на вершок.

      Никто не охнет, не вздохнет.

      Не возвращается поход…

      Вдруг кто-то молвил: «Дело дрянь,

      Горит Ухань, родной Ухань.

      Нас крепко держат день и срок…»

      – А я бы мог.

      – И я бы мог.

      – Потом, потом, потом, потом!

      – Пойдем, пойдем, пойдем, пойдем!

      И поднимают белый флаг.

      И делают тяжелый шаг.

      В каком-то глиняном ряду

      И в терракотовом году.

      Сама Земля, Земля сама

      Не терпит рабского клейма.

      …Прошли распутицей земной,

      Планетной позваны бедой.

      Их разговор еще не стих.

      Остались метки после них –

      Коней и брошенный телег…

      И все покрыл внезапный снег…

      …Аддис-Абеба, Колыма,

      Каир и станция Зима…

      …Молчит эфир. Встает рассвет.

      Ни стука и ни звука нет.

      Сиянье крыш. Касанье крыл.

      Кто – приходил, и кто тут был?..

      …Пропал и сгинул батальон,

      Но – легче дышится… Озон…

      Кому