Конспираторы. Павел Кузнецов

телевизионщики с пятого канала. Они не хотели скандала: им нужно было просто отчитаться перед начальством – мы работаем! Это было потрясающее время – органы почти ничего не значили.

      Они растерялись впервые за семьдесят лет. Продолжали что-то делать по инерции, но все изменилось. Начальство не знало как себя вести. Пресса вопила об их преступлениях, храбрецы, недавно выбросившие партбилеты, громогласно проклинали их с трибун!

      Меня пригласили на беседу, очень вежливо, чтобы покаяться после высылки Бориса и Наташи, и за взлом двери топором в нашей квартире… Я нагло положил в карман диктофон и отправился в Большой дом на Каляева, где меня встретили как ангела, прямо у вертушки, и отвели на второй этаж в первую комнату направо… Их было двое или трое, уже не помню.

      Они были испуганы, они извинялись! Обычно их рисуют монстрами-мордоворотами. Но главный был маленький, щуплый, жалкий, похожий то ли на зачуханного воробья, то ли на выпавшего из гнезда вороненка. Он полчаса уговаривал меня «понять их» и не продолжать «шуметь».

      – Ну Пал Витальевич, зачем поднимать такой скандал?! Мы же все русские, мы заодно, мы все хотим стране самого лучшего! Мы ведь все за вас, но у нас есть начальство, они – сумасшедшие… Они нас заставляют. Если б не они, мы б ничего такого не сделали, поймите… Мы – прогрессивные люди!

      В последнее время у них был вечный сюжет: мы с вами и за вас, но над нами старперы – полковники и генералы, проклятые сталинисты, во всем они виноваты! И еще они все стали патриотами – мы ведь все русские, Пал Витальевич, зачем нам враждовать?!

      Тут я, как говорится, взорвался – других слов не найти:

      – А кто взломал мою квартиру топором?! У вас что, нет других инструментов! Вы вломились в квартиру без ордера, взяли моих друзей-эмигрантов, Бориса Миллера и Наташу, посадили их в машину с автоматчиками и выслали из страны! Это как называется?!

      – Это был не взлом квартиры, а оперативное вскрытие – тихо сказал некто, юридически подкованный. Потом во всех ответах прокуратуры звучал именно этот термин.

      – Оперативное вскрытие?! Которое длилось чуть ли не час, при свидетелях!

      Они опять начали блеять нечто невнятное… Что руководил операцией полковник по кличке Петров, а ему приказали сверху. Мы тут не при чем – подневольные люди! Эта болтовня продолжалась долго. В конце концов, я не выдержал, сказал, что подаю на них в прокуратуру и ушел с диктофоном в кармане. Да еще хлопнул дверью. Дискуссия закончилась.

      Но они отомстили.

      Теперь спорить было некогда. Фотокопировальные машины, даже у тех, кто ими обладал, ломались по необъяснимым причинам. Мы мгновенно зарегистрировались, получили штампы в паспорта у пограничников и вскочили в абсолютно пустой автобус-челнок, ожидавший исключительно нас. В наполовину заполненном самолете подмерзшие пассажиры пялились на нас как на инопланетян – с изумлением, испугом или раздражением. Двигатели не включали – экономили топливо. В салоне было холодно. Рейс в сказочную Лютецию задержали больше чем на сорок минут.

      Сейчас