Суперигра. Аглаида Лой

к ней в гости. Изучали мы экзотический сей экспонат, попивая сухое вино и закусывая дымом болгарских сигарет, со всех сторон, и в конце концов Наташа предложила показать газету своей сослуживице Ольге, мать которой после революции жила в Харбине, знает китайский язык, немного понимает по-японски. На том и порешили.

      Стоит отметить, что Наташа с Сергеем Петровичем знакома и тоже заподозрила в странных событиях, о которых я рассказываю, его туманный след. «Может, ему как психиатру интересно за твоей реакцией понаблюдать?.. Он, конечно, отрицает, но ведь сама знаешь, что он шутки шутить горазд!» – предположила она.

      Мне и самой очень бы хотелось так думать, да только концы с концами не совсем сходились. Когда я говорила с Сергеем Петровичем по телефону, мне показалось, что он озадачен не меньше меня, и даже более того – заинтригован происходящим. Но если не его рук дело, то откуда на мою бедную голову свалилась эта проклятая газета? Вот если кто-то подслушал наш с ним разговор, потом раздобыл свежую газету с иероглифами и подбросил в мой почтовый ящик, тогда… Но, повторяю, достать свежую японскую газету в Новосибирске в начале 90‐х годов было практически невозможно.

      Удивительно мерзкое состояние возникает, когда происходящее вокруг вдруг утрачивает привычную определенность, становится размытым, неуловимым, когда причинно-следственные связи обыденной реальности внезапно распадаются, и оказываешься лицом к лицу с чем-то непостижимым, а значит, пугающим. Из-за вуали повседневности за тобой словно бы наблюдает сам демон Астарот. А ты не можешь дать никакого разумного объяснения громоздящимся одна на другую случайностям. Короче, сплошная чертовщина!

      Наташа отнесла газету на работу. Недели через две мать Ольги вернула и даже что-то перевела. Газета оказалась обычным японским еженедельником либерального толка с новостями политики, культуры, спорта и даже с телевизионной программой. На этом все вроде бы и успокоилось. Словно и не было ничего.

      Морозы крепчали. День сделался совсем коротким. В одно такое холодное декабрьское утро в дверь моей квартиры позвонили – телеграмма. Я расписалась в получении, развернула ее и – ошалела. «Пьем здоровье Альдоны. Проездом. Гаркаускас, Лебединскас, – гласило послание. Ничего не понимая, я еще раз внимательно прочла текст – все правильно. Повертела в руках телеграмму – отправлена ранним утром с Новосибирского вокзала, адрес и фамилия – мои, вот только имя почему-то – Альдона…

      И снова я ужасно разозлилась… на Сергея Петровича. Опять его идиотские шутки! Мало ему японской газеты (а в глубине души я продолжала считать его к тому событию причастным) – надо еще поизгальничать!

      Почему я опять «перевела стрелки» на Сергея Петровича? Пожалуй, единственным поводом было местоположение его клиники, которая находилась возле вокзала. Другими словами, он имел возможность по дороге