Записки сибирского бандита. Книга первая. Черный ферзь. Товарищ Андрей

выдалась холодной, снега почти не было, а морозы уже стояли за двадцать. Автозек, как всегда, утрамбовали по полной, на последних пару-тройку человек, по нерасторопности не влезших в битком набитый крытый кузов, спустили собак. Просто чуть ослабили поводки, и откормленные доберманы слегка потрепали телогрейки и штаны бедолаг. Сразу все поместились, даже место еще осталось. Конвоир захлопнул «робот»– решетку, и через какое-то время машина тронулась.

      Я-то, наученный рассказами старожил, в момент заполнения автозека сидельцами постарался принять более-менее усидчивое положение. Главное, чтобы ноги не затекли в неудобной позе, тогда при выгрузке – хана! Мусора оторвутся от души. Справа, слева, сверху и откуда-то еще на меня нависали – давили руки, ноги, головы и прочие части тела моих товарищей по несчастью. Старались не разговаривать. Каждый думал о том, что ему предстоит пережить в обозримом будущем. Примерно через полчаса ноги все же затекли. Попытка пошевелить ими, ни к чему не привела. У других, наверное, дела были не лучше, к тому же дышать было практически нечем. Наконец машина притормозила, раздался металлический лязг ворот. Нас запускали в «конверт»– предбанник любой зоны. Это еще не лагерь, но уже не свобода – огороженная железом со всех сторон площадка квадратов в триста. Интересно куда привезли сперва, – шестерка, десятка или восьмерка – общий? Снаружи слышался не умолкающий лай собак и голоса людей. Потом решетка открылась и молодой коренастый прапор скомандовал.

      – Чью фамилию называю, выбегаем с вещами на выход. Кто затупит – огребется по полной. Шаг вправо, шаг влево – попытка побега! Всем ясно?

      – Федорчук, пошел!

      В самой гуще человеческих тел началось шевеление. Осужденный Федорчук с огромным трудом выбрался сам, а вот баул с вещами так и остался где-то в людской массе, в руках были только ручки. Бедняга не знал, что ему делать и растерянно смотрел то на конвоира, то на зеков.

      – Пошел, кому сказано! – рявкнул прапор. И перепуганный сиделец прыгнул на онемевших ногах на улицу. Чей-то голос уже орал снаружи:

      – Бегом! Бегом, ссука!

      Тут же раздались сильные хлопки ментовских дубин по спине бедолаги и его болезненные крики, перекрывающие неистовый собачий лай. Мои соседи по автозеку непроизвольно съежились от этих звуков, все понимали, что каждому неминуемо придется пройти через все это.

      – Сидоришин! – скомандовал прапорщик, и второй страдалец, правда с уцелевшим баулом, ринулся к выходу.

      – Первоходов вызывают, – сидевший рядом со мной старый зек попытался размять затекшее тело. – Походу на Восьмерку привезли.

      – Худаков! Карнаухов! Семашко! Рашидов! – звучала команда, и люди один за другим выпрыгивали в неизвестность. Мой бывалый сосед раздавал советы молодым, глядящим на происходящее перепуганными глазами.

      – Как выпрыгнешь баулом голову и шею прикрывай. Главное, чтоб по башке дубиной не прилетело, а то калекой можно остаться. Барахло ежели разлетится – хрен с ним! Не тряситесь за него, зона что положено – сама даст.

      Снаружи