Они уходят. Юрий Платонович Гончаров

трясущимися руками пытается взять стаканчик, Леонидовна бережно поддерживает. Услышав о «скорой» Рита яростно мотает головой, брызги летят на нас.

      – Вы его знаете! – кивок в мою сторону. Затравленный взгляд останавливается на моей персоне, еле слышный сиплый голос:

      – Да… знаю!..

      – Её в квартиру надо, – выглядывает из двери соседка напротив. – Что ж на площадке-то…

      Рита яростно мотает головой, сосед подозрительно косится на меня. Но тут вступает неожиданная заступница, Софья Леонидовна:

      – Мы с ней только что зашли, это я её в подъезд запускала!

      – Мне уже лучше, – Рита осматривает пол, жена отставника подаёт ей сумочку, соседка шапку. – Не держите меня!

      Ещё подрагивающими руками она роется в сумочке. Соседи неуверенно переминаются. Достаёт пудреницу с зеркалом и, покачиваясь, спускается вниз по лестнице к свету.

      Пока накидывал куртку, Риты в подъезде уже не было, обнаружил её на лавочке в нашем чахлом скверике.

      – Давай я тебя домой отвезу!

      – Не подходи ко мне! – в голосе истерика.

      Поднял руки и медленно отступая, говорю:

      – Я тебе всё объясню…

      Она перебивает:

      – Не надо мне ничего объяснять! – слёзы на глазах. – Я домой, домой! – вскакивает и, нелепо размахивая руками, бежит от меня, затравленно, оглядываясь.

      У соседнего подъезда насмешливо наблюдают молодые парни.

      – Всё! Спектакль окончен, можно расходиться, – смотрю в глаза самому наглому, он опустил глаза, но пробормотал:

      – Любовь растаяла, как прошлогодний снег!

      Сплюнул им под ноги и пошёл к своему подъезду.

      Теперь начнутся дебаты на лавочке!

      Из добропорядочного обывателя стараниями Софьи Леонидовны и сотоварищи мгновенно превращаюсь в злобного монстра поедающего дам среднего возраста, а там уже и старушки завсегдатаи подъездных лавочек начнут меня избегать. Мало ли! Может, на закуску и бабушками не брезгую!

      Андрей как всегда точен. Девятнадцать пятьдесят пять звонок домофона, ровно в двадцать встречаю.

      Улыбаясь, и протягивая руку, говорит:

      – Ну что рассказывай про дела свои «сурьёзные», а то меня супружница только до десяти отпустила, полочку-то так и не прикрутил!

      – Мадам! – поклон гусара на отдыхе, с интересом рассматривает Татьяну в новом халате. – Вы восхитительны, отдаю должное вкусу Антона! Я Андрей, ближайший друг этого оболтуса, позвольте узнать Ваше имя?

      – Не тужься понапрасну, она всё равно тебя не понимает.

      На пол оборота ниже:

      – Иностранка? Ну, ты даёшь!

      Я усмехнулся:

      – Всё не так просто, пошли на кухню.

      Налил чай Андрею и себе, плотно закрыл дверь, он покосился, но промолчал.

      Постарался, спокойно без эмоций рассказать о Тане. Особенно трудно далось объяснение о «мыслеобразах», ведь кроме меня их никто не видел. Он внимательно слушает, несколько раз пытался перебить, но я жестом останавливал. Недоверчиво улыбается.