Нет. Виктор Попов

мол, вперед, и когда тот скрылся из вида, посмотрел на меня. Я невольно спустился с порога и сделал несколько шагов в его сторону. Тогда он, словно останавливая меня, засмеялся, закидывая назад голову – смех эхом разнесло по переулку. Я невольно остановился. Он прекратил смеяться и вдруг легко, что с ним никак не вязалось, запрыгал на месте. Я попятился, а он, прыгая как мячик, вскоре скрылся за поворотом. Я не пошел следом. Теперь я точно знал, что его там нет. И более того, теперь я точно знал, где он. Там я его и нашел: когда я вернулся за стойку, он сидел на своем месте и со скучающим видом листал коктейльную карту. Я слышал о таких вещах. И даже сталкивался с этим на примере коллег. Ночная работа. Месяцами не видишь солнца. Шум, табачный смог, куча неадекватного быдла – все вместе сводят с ума рано или поздно. Тут еще смерть постоянника, к которой я, как-никак, а был причастен. Вот и поехала крыша, решил я про себя. Поехала даже не то чтобы совсем изобретательно. Опять же бар, гость, напитки. Ни тебе зеленых человечков, ни бесед с Богом. Буднично как-то. С этими мыслями я смотрел на старика, заинтересовано – будто в первый раз – листающего карту. Он делал это очень быстро; я сомневаюсь, что с такой скоростью переворачивания страниц там можно было что-то прочесть. Он пробегал страницу глазами одним протяжным движением, не деля ее на строчки и абзацы, охватывая ее целиком, как картинку. Немудрено, что на всю карту у него ушло меньше минуты, после чего он обмахнулся ею пару раз, как веером, и задумчиво произнес, не глядя на меня, но явно ко мне обращаясь:

      – 383.

      Я не понял и переспросил:

      – Что?

      – 383 позиции.

      – Коктейлей?

      – Нет, всего. 383. Вместе с сигаретами.

      Я не знал, как реагировать на такое «хочу все знать», но все-таки решил развить тему:

      – Это много или мало?

      Старик наконец посмотрел на меня:

      – Это 383. Ни больше и ни меньше. И…

      Он завис, явно собираясь что-то добавить, и добавил, но явно не то, что я ожидал:

      – … сделай «Лонг-айленд».

      Я сдержал крайнее удивление и просто кивнул в ответ. Я выставил перед ним бутылки – он садился всегда прямо напротив одной из станций – и взялся за джиггер. Старик бросил карту по стойке. Та проехала шайбой до самой стены:

      – На хер джиггер, Костян, не будь лохом – будь человеком – это же лонг! Он стерпит глаз, дорогой!

      Я еще раз кивнул и отставил джиггер. Слова, сказанные им про лонг и джиггер, показались мне очень знакомыми – будто слоган из доставшей всех рекламы, но вспомнить сразу, где я их раньше слышал, не получилось – лонги пошли чередой. Причем дело было даже не в старике. Заказы на лонги пошли со всех столов. В ланч! Но лонг не входил, да и не мог быть включен в ланч. Обедающие, словно и не собираясь выходить после ланча на работу, заказывали по три-четыре лонга в лицо, так что к исходу часа бар имел с десяток абсолютно пьяных столов, а второй десяток однозначно двигался в том же направлении. Старик же между тем пил тот самый первый и, судя по объему оставшегося, явно не соби�