Русалим. Стихи разных лет. Станислав Минаков

– собачья обличка – нас на здешней земле посетил.

      Притулился, душа-невеличка, погрустил, подышал, отпустил.

      Где ты, Сонька, родная мопсо́нька, где теперь твои машут крыла?

      Что ж так мало, столь кратко-тихонько ты меж нас пожила-побыла?

      Говорят, у преддверия Рая ты нас встретишь в положенный срок,

      подбежишь, золотая, играя, и с собой поведёшь за порог.

      А покуда – с тревогой незрячих, в непонятке, нахлынувшей враз,

      помним глубь человечьих собачьих понимающих преданных глаз.

      И когда мы гребём, заметая по углам ежедневную персть,

      к нам слетает, летит золотая, золотая собакина шерсть.

19.07.2019 г.

      «Никто никуда не вернётся…»

      Никто никуда не вернётся.

      Никто не придёт ни к кому.

      Над чо́рной отравой колодца

      замри в невозвратном дыму.

      Напрасно, недолго, несильно

      гримаса скользнёт по лицу

      претензией блудного сына

      к заблудшему вусмерть отцу.

      И коль не успел попрощаться,

      над прошлым по кромке скользя,

      не смей всё равно возвращаться —

      не надо, не надо, нельзя.

      Загну́тое – не разогнётся.

      Морщины загладил пластид.

      Никто никуда не вернётся.

      Никто ничего не простит.

11.02.16 г.

      «Наши придут – на плечах неприятеля, на костях…»

      Наши придут – на плечах неприятеля, на костях.

      Наши придут и победный воздвигнут стяг.

      Наши придут – красивые, в орденах.

      Наши придут и крикнут ублюдкам: «Нах!»

      Наши придут и скажут: «Заткнись и слазь!»

      Наши придут, размажут любую мразь.

      Наши придут, отпоют – нас, павших на рубеже.

      Наши придут, когда не надо уже.

28.11.16 г.

      II

      2012–2014

      «Проснёшься – с головой во аде…»

      Проснёшься – с головой во аде, в окно посмотришь без очков,

      клюёшь зелёные оладьи из судьбоносных кабачков.

      И видится нерезко, в дымке – под лай зверной, под грай ворон:

      резво́й, как фраер до поимки, неотменимый вавилон.

      Ты дал мне, Боже, пищу эту и в утреннюю новь воздвиг,

      мои коснеющие лета продлив на непонятный миг.

      Ты веришь мне, как будто Ною. И, значит, я не одинок.

      Мне боязно. Но я не ною. Я вслушиваюсь в Твой манок,

      хоть совесть, рвущаяся в рвоту, страшным-страшна себе самой.

      Отправь меня в Шестую роту – десанту в помощь – в День

      седьмой!

      Мне будет в радость та обновка. И станет память дорога,

      как на Нередице церковка под артобстрелом у врага.

2012 г.

      На смерть Михаила Анищенко

      Три бутылки рижского бальзама —

      и упал на пристани поэт.

      У него от русского Сезама

      открывашек и отмычек нет.

      Всякий волен жить среди кошмара,

      а ему, подумайте, на кой?

      Безпокойный городок Самара,

      стихотворца Мишу упокой!

      Если ты запойный алкоголик,

      а