Небо полное звезд. Другие мы. Лена Сокол

голос дрогнул и осип. – И… самой чистой на свете.

      Слезинки спорхнули с его глаз и задрожали на ресницах.

      – Её письма были такими же.

      Я представила письмо Оливии к брату.

      Уверена, оно было наполнено светом и надеждой. И даже когда он рвал или выбрасывал их, они продолжали источать тепло. Такой уж она была, Оливия Ярвинен. Бесконечно доброй. И эта её доброта ужасно раздражала всех вокруг. И даже меня.

      – Так что же заставило её сделать это? – Спросил Мика, снова подходя к могиле. – Зачем она пошла в этот лес?

      В этот момент мне захотелось запинать себя вот этими самыми ногами, которые покоились неподвижно на подножке инвалидной коляски. Я отчаянно нуждалась в этой беспощадной боли, чтобы не трястись всем телом и не переживать, что Мика заметит это.

      – Тогда я ещё ходила. – Бессмысленно начала я. – Мы… мы поехали на озеро. Оливия просто обожала озёра. – Я словно растеряла все слова, они убежали от меня к кому-то другому, кто не нуждался в том, чтобы отчаянно выдумывать ответы. – Она… она сказала, что разговаривает с лесом. И когда она это делает, то слышит маму. Та… отвечает ей шумом ветвей и криком птиц. – Я подняла взгляд на солнце, льющее сквозь ветви вязов на нас своё неподобающее великолепие – такое же яркое, как свет, который излучала Оливия. – Я думаю, что она искала там утешения. Но не нашла.

      – Прости. Прости меня, прости. – Мика пошарил по карманам, но ничего не нашёл, тогда приложил к моему лицу свою ладонь.

      В этот момент я с ужасом поняла, что плачу.

      – Я бы многое сейчас отдал за то, чтобы познакомиться с ней. – Хрипло сказал он.

      Всхлипнув, я подняла на него взгляд. Чёрт. Мика улыбался искренней, доброй улыбкой. Он смотрел на меня, склонив голову набок – точно так же, как это делала когда-то Оливия.

      – Я бы многое отдала за возможность вернуть её. – Сквозь комок в горле выдавила я.

      И в этот раз я была абсолютно честна.

      Глава 18

      – Кстати. – Тряхнув копной каштановых волос, вдруг сказал Мика. Сунул руку за ворот своей футболки и вытащил оттуда болтавшийся на цепочке серебряный крест. – Это принадлежало ей.

      Моё сердце толкнулось и замерло.

      – Да. – Прошептала я.

      Трудно было не узнать его. В последний раз я видела этот крест в лесу на мёрзлой траве.

      – Я взял его себе как напоминание о том, что иногда бывает поздно. Для раскаяния, для встречи, для любви – неважно. Иногда просто бывает поздно, и ничего уже нельзя изменить.

      – А разве можно носить чужой крест? – С трудом выдавила я.

      – А разве нет?

      – А я не знаю.

      Мы оба не были экспертами по религии и не знали этих тонкостей.

      – Я просто хочу, чтобы частичка Оливии была со мной.

      Я кивнула.

      – Она верила, что он может защитить её от всего.

      «Она заблуждалась» – но никто из нас не произнёс этого вслух. Только где-то в верхушках деревьев громко крикнул ворон.

      Мы ещё немного постояли у могилы, а затем двинулись в обратный путь.

      – Так