Любовь и голуби. Владимир Гуркин

не сердится.

      Вася. Ну а чё ж тогда? Голуби, они знаешь какие умные? Э-э. Вот я когда пацаном был, у нас в Алехино Володя-дурачок жил.

      Ольга. Как Гриша?

      Вася. Не-е. Володя красивше был. (Задумчиво.) Красивше. Дай-ка историю твою сюда.

      Ольга. Зачем?

      Вася. А там похожий есть.

      Ольга достала из портфеля учебник.

      От! От такой он был. Вишь, тело како богатое – в буграх все. Да белое. Красивый парень был.

      Ольга. И лицо такое же?

      Вася. Токо рыжий. Нет, лица не помню… Помню – рыжий. А тело точь-в-точь как у…

      Ольга. У Давида.

      Вася. У Давыда.

      Ольга. Не у Давыда, а у Давида.

      Вася (приглядываясь). У Давида. Срубил кто его?

      Ольга. Микеланджело.

      Вася. Ну вот, значит. А ходил он всегда в красной рубахе.

      Ольга. Володя-дурачок?

      Вася (кивнув). Любили его шибко мы. Вся деревня любила. Кто чё попросит по хозяйству помочь – безотказный был. Да работает, упирается пуще хозяев. Сила знашь какая у него была неимоверная. Ума Бог не дал, а души и силы бери сколько хошь – и края не видать.

      Ольга. Гриша тоже добрый.

      Вася. Ну чё, хорошо. Не обижали б токо.

      Ольга. Его мальчишки буцкают, и он плачет. Жалко.

      Вася. Конечно жалко.

      Ольга. А Володю били?

      Вася. С силой-то такой кто сладит? Не били. А опосля взяли и убили.

      Ольга молчит.

      Да… Шоферюг из города понагнали да к нам в деревню и поселили. Раньше, ёшкин кот, вроде не селили, а тут чё-то поселили. Не знаю чё. Ну и давай буянить – пить да драться. Вот Володя раз на драку-то таку наскочил и стал пальцем грозить, как детишки грозят, вроде: нехорошо драться, вы чё… безобразники. А те чё, разбираться будут? Взяли и пырнули ножом.

      Молчание.

      Дак когда хоронили его… Нет, погоди. Значит, вот так деревня, (чертит на земле) речка, а туто-ка, на пригорке, – церковь. Сначала в ей клуб сделали, потом стали туда зерно ссыпать, а когда элеватор построили – нерешенной, ну, гольной, так и оставили. И вот в церкви-то этой жили голуби, много голубей…

      Ольга. Больше, чем у нас?

      Вася. Раз в сто. Дак от, Володя их подкармливать стал. Придет, скормит им буханку… Они облепят его со всех сторон – по голове, по спине… полощут по чем ни попадя. А он смеется, аж заходится от смеха. Ну чё, забавно. Главное, не боятся его. Его токо одного и не боялись. Ну. Ишо помню: рубаха его красная вся-a в дырках была от коготков. В ей и хоронили. И вот кода за ворота вышли… А кладбище прям у деревни стояло. Мужики гроб так на руках и донесли. За ворота вышли, токо тронулись – с церкви как посыпят голуби… И кругами, кругами над головой. До самого кладбища проводили. Пока закапывали, они все кружили… Когда токо люди разошлись – улетели. Умные они, ёшкин кот.

      Люда (кричит из дому). Ольга, опоздаешь!

      Ольга (поцеловав отца). Мама правда не сердится. (Убежала.)

      Вася (помолчав). Людк! А ты в этом… была?

      Вышла Люда.

      Люда. Где?!

      Вася. Ну, в Иркутске, в этом… где закладывают: пьют!

      Люда. В ресторане?!

      Вася. Да не-е. Стульчаки там такие… карусельные.

      Люда. A-а, в баре, наверное?!

      Вася. Да шут его знает. Была?

      Люда.