Любовь и голуби. Владимир Гуркин

А что, счас запросто.

      Саня. Но. Тут Балабабин с коровами… Оказывается, еще только семь. Перепутал, наверно…

      Николай. Стрелки, наверно, перепутал.

      Саня. Но. Думаю, схожу, чтоб днем не мотаться. Сходил… Там, поди, без пятнадцати семь было, а подумал – тридцать пять девятого.

      Николай. Финита, Санька! Старческий марзам! Или как его?

      Саня. Но. Марзам.

      Николай (сплюнув). Маразм! О! А ты… (передразнивая) марза-ам.

      Саня (махнув рукой). Ай. Подумал-то правильно, про его подумал.

      Помолчали.

      Там кого делал, в чужом-то? (Кивнул в сторону огорода.)

      Николай (хихикнув). Засада, мативо. Ей я по-другому гаркну… Так гаркну… Не беременна, а родит. Володька, зять, с гаражом затеялся, кирпича навез… У ворот наших. Видел же?

      Саня. Дак давно уж навез. И чё?

      Николай. Гляжу как-то, вроде один рядок меньше стал. А вчерась ставни открываю, и Макевна… Уже в конце улицы наяривает. На горбу мешок, задница выше головы, а тут кирпичок отдельно валяется. Сразу смекнул! (Смеется.) Такую кару на нее наложу!

      Саня (заглянув за угол забора в улицу). Эй, бежит! Макевна!

      Николай (прячась в огороде). Придержи ее! Поздоровкайся подлиннее… А я с тылу… (Скрывается.)

      Появляется Макеевна. Спешит, низко согнувшись под тяжестью мешка.

      Саня. Здорово, Макевна! Бог в помощь, что ли?

      Макеевна. A-а! Фу на тебя! Напугал, дядь Саня! (Опустила мешок на землю. Отдыхает.)

      Саня. Устала?

      Макеевна. Потаскай-ка.