Путь домой через бездну. Виктория Болле

одного военного.

      Начальник отряда доложил им о случившемся.

      – С кем работал дезертир?

      – С ним, – начальник показал пальцем на меня.

      Командир подошёл ко мне вплотную. Второй военный последовал за ним.

      – Говори, где он!

      Я знал, что мне придётся показать дорогу, если я раскрою, где Альберт покинул отряд. И на такую пытку я не мог и не хотел пойти. Я был слишком слаб, чтобы пройти столь долгий путь пешком. Физически я бы не выдержал. Нет, я решил, что бы ни случилось, я никому ничего не скажу.

      – Я не знаю, – твёрдо ответил я.

      Командир не ответил, он схватил меня за шиворот и втолкнул в сани. Я был худым и маленьким, таким лёгким, как перышко, ему не составило никакого труда поднять меня.

      Второй офицер погнал лошадей, и сани тронулись. Мы отъехали примерно на двести метров от леса, когда лошади остановились у замёрзшего озера. Оба офицера вышли и потащили меня с собой.

      Один из них схватил меня за шею и стал душить. Другой вытащил пистолет, приставил его к моему лбу и закричал:

      – Немедленно рассказывай всё, что знаешь. Иначе мы тебя пристрелим.

      Когда командир ослабил хватку, вынуждая меня говорить, я не смог ничего сказать, хватая ртом воздух.

      – Говори немедленно!

      – Я ничего не знаю! Я действительно ничего не знаю! – заикаясь от страха, умолял я. – Пожалуйста, не делайте мне ничего.

      – Говори!

      Я чувствовал холодный металл пистолета у себя на лбу. В этот момент я боялся за свою жизнь. Я попал в ужасную ситуацию, из которой, как мне казалось, я никогда не выберусь живым. Если бы они меня не убили сразу, то изувечили бы, объявили преступником и отправили в тюрьму до конца моих дней.

      – Я ничего не знаю! – снова и снова повторял я, хрипя. – Делайте со мной что хотите, я всё равно ничего не знаю.

      Командир не двигался с места, сверля меня своими тёмными, злыми глазами. Его хватка на моей шее усилилась, и я почувствовал, как начинаю задыхаться, как уходит воздух, как останавливается дыхание и подкатывает тошнота.

      В этот момент, когда я был ближе к смерти, чем когда-либо в своей жизни, мучитель отпустил меня. Я не мог удержаться на ногах, упал на ледяной пол, закашлялся и начал жадно хватать воздух.

      Они больше не задавали мне вопросов, а затащили обратно в сани, привезли в трудовой лагерь и передали охране ГУБ. Меня привели в холодный, убогий барак, состоящий из длинного коридора и множества одиночных камер. Обогревалась барак только в комнате привратника, где находилась охрана. Отдельные камеры не отапливались. Это место служило для наказания всех преступников, осмелившихся отклониться от военных предписаний.

      Меня заставили снять всю одежду и запихнули в одну из этих камер. Воздух был ледяным, пропитанным посторонними запахами немытых человеческих тел и крови. В тот же миг я начал замерзать. Это был неописуемый холод, который приводил к обморожению, если находиться в нём более пятнадцати минут. Ужасная пытка, которую невозможно было выдержать.

      – Кричи, – приказал