Тоннель. Яна Вагнер

в пять утра и стоит возле супружеской кровати, стараясь бесшумно снять штаны, чтобы не звякнула пряжка. И конечно, в эту минуту включается свет. Или у него из карманов начинает сыпаться мелочь. Бывают дни, когда штаны даже не обязательно снимать, все равно чувствуешь себя так, словно их на тебе нет, и сегодняшний был именно такой. Да что там, и вчерашний был точно такой же. Конечно, можно было бы просто откинуться сейчас на спинку кресла, закрыть глаза и все отложить на потом, на утро ну или когда они там отопрут свои ворота, но тишина сгустилась и отяжелела, как будто свет уже зажегся, а мелочь со звоном рассыпалась по полу, и он обреченно повернулся и посмотрел на жену.

      – Какое же ты говно, – сказала Саша. – Знаешь, это даже удивительно, Мить, какое ты стал говно.

      Он бросил быстрый взгляд назад. Аська спала, неудобно согнув ноги и подложив под голову огромный свой уродливый рюкзак.

      – Я все думаю, когда это случилось, – сказала Саша вполголоса, потому что тоже помнила про Аську, по крайней мере пока еще помнила. – Как я не заметила. Или, может, ты всегда такой был и это я идиотка? Мне стыдно за тебя, Мить, понимаешь? Мне каждую минуту так за тебя стыдно, я просто смотреть на тебя не могу уже.

      Ничего не надо было на это отвечать и даже поворачиваться к ней сейчас было не надо, он все еще мог просто закрыть глаза, и тогда эта ссора случилась бы позже, дома, завтра, а может, и не случилась бы вовсе, потому что сначала пришлось бы завезти Аську, потом высадить Сашу на Красных Воротах, и к вечеру все бы как-то поблекло и устарело, потеряло накал. Но у него был тоже паршивый день, слишком паршивый, и он не удержался, просто не смог.

      – Да ты и не смотришь, – сказал он. – Вообще не смотришь давно.

      – А на что? Нет, на что мне смотреть? Как ты напиваешься на глазах у моих друзей? Ты же до ужина еще напился, Митя, еще не все собрались даже, а ты уже в слюни, ты помнишь, что ты там нес вообще? Хочешь знать, как это выглядит, как я себя чувствую при этом, рассказать тебе? Они же все на меня сразу смотрят, Митя, они все смотрят на меня и жалеют, а меня не надо жалеть, я молодец, я вообще-то правда молодец, Митя, и много сделала, и почему мне так стыдно-то должно быть все время. Я просто отдохнуть хотела, я устаю, я столько работаю, один вечер, один долбаный вечер в хорошей компании, чтобы мне стало хорошо, чтобы я расслабилась, неужели трудно.

      – Так езди к ним сама, – сказал он. – К друзьям своим. Ну чего ты, давай, раз тебе за меня так стыдно. Да тебе самой с ними тошно, и не расслабляешься ты, не ври, мы просто портим тебе картину, да? Так поехала бы одна. Мы бы с Аськой отлично дома посидели. Ей вообще-то тоже ехать не хотелось к снобам твоим душным.

      – Ну в чем они снобы, Митя, в чем? Они даже терпят, столько времени терпят уже это свинство твое и зовут нас все равно, потому что любят меня. И при чем здесь они вообще, это к тебе ей не хочется ездить, к тебе, и давно уже. Вы же с ней не разговариваете даже, ходите и молчите по разным комнатам, на часы смотрите, невозможно! Я подумала: ну съездим, много народу, шашлыки, разговоры,