Токио. Станция Уэно. Ю Мири

тени сливаются в одну. Под лавкой проходит голубь – похоже, он что-то ищет.

      Над головами старушек две вороны, как будто предупреждая о чем-то, пронзительно каркают.

      – Рядом с Такэути Ямамото, да? Он, вроде бы, антиквариатом занялся… Это Ёсида Соноко…

      – А вот Юми.

      – Точно, Юми. Мы с ней виделись на похоронах Юко.

      – Надо же, столько лет прошло, а мы как будто и не изменились.

      – А он же работал в администрации… Как его…

      – Иияма.

      – Да-да, Иияма.

      – И рядом…

      – Вон та? Хироми?

      – Верно, Хироми!

      – Вот Муцуми.

      – Будто и не постарела.

      – А это Синохара.

      – В кимоно, как обычно.

      – Выглядит роскошно.

      – Фуми, Такэ, Ти. Еще Курата, но она в другом классе училась.

      – Ой, а я и не обратила внимания!

      – Курата сейчас живет в Кавасаки. Рассказывала, что за ней таскается один тип, тоже из ее района. Раз они ездили общей компанией в Юдзаву, так в гостинице он успел всех достать – рот у него просто не закрывался! Даже когда все улеглись, он продолжал болтать, еще и чай попивал при этом.

      – Ну и ну! Полное отсутствие воспитания.

      – Не говори. Он, кажется, муж кого-то из ее соседок. Однажды она обнаружила его в своем саду.

      – Это уже чересчур. И в полицию-то особо не пожалуешься – сосед все-таки.

      Я никогда не носил с собой фотографии. Но перед глазами у меня постоянно были люди, места, времена, и все это проносилось мимо. Так я и жил – убегал от грядущего, видя перед собой одно лишь прошлое.

      Впрочем, на сладостную ностальгию это переживание совсем не походило. В настоящем я оставаться не мог, а будущее лишь страшило меня, так что я бесконечно погружался в прошлое, которое, стоило только сосредоточиться на чем-то, уплывало в никуда. Все закончилось? Или только остановилось? Может, однажды все повернется вспять и начнется сначала? Вдруг я навечно останусь здесь, вне времени? Я не знаю… Не знаю… Не знаю…

      Мы с семьей так ни разу и не сфотографировались вместе.

      Самые ранние мои воспоминания уже связаны с войной – еды не хватало, и я постоянно был голоден.

      Родись я на семь-восемь лет раньше, и меня забрали бы на фронт.

      Некоторые мальчишки в нашем поселке уходили добровольцами, как только им исполнялось семнадцать. А другие бегали от медицинской комиссии – притворялись, что плохо видят и слышат, или выпивали перед освидетельствованием литра по два соевого соуса[16].

      Мне было двенадцать, когда закончилась война.

      Времени на то, чтобы предаваться грусти или сожалеть о поражении, попросту не было. Мысли занимали всего две вещи – как выжить самому и как прокормить родных. Содержать даже одного ребенка тогда было невероятно накладно, а у меня было целых семеро младших братьев и сестер. Тогда в Хамадоори[17] еще не было ни атомных электростанций Токийской энергетической компании, ни теплосиловых электростанций энергетической компании «Тохоку», ни заводов

16

Чрезмерное употребление соевого соуса может вызывать повышение давления, проблемы с желудком, головокружение, головную боль.

17

Область, занимающая восточную часть префектуры Фукусима.