В городе улица. Марьям Минасова

я и поясняю, где это.

      – Оки, – пишет она.

      Мы должны встретиться в сквере за детской поликлиникой. Я думаю об этом на алгебре и поэтому совершенно не вникаю в то, что бубнит математичка.

      На перемене слышу, как Настя со своими подругами собирается куда-то идти после школы. В какой-то момент я ловлю на себе ее сомневающийся взгляд – как будто она думает, подойти ко мне или не надо. Я отворачиваюсь. Она точно такая же, как раньше: равнодушно-милое лицо, аккуратно подкрашенные голубые глаза. Я ведь знала обо всём, что у нее происходило: и о ссорах родителей, и о неуверенности, и о страхах. Всё. Она рассказывала это только мне, для всех остальных старательно создавала образ благополучной спокойной красотки, и я его поддерживала. А теперь мы совершенно чужие друг другу люди.

      Моя жизнь превратилась в сплошную дыру, куда провалилось всё, что у меня было, и иногда хочется уцепиться хоть за что-то, удержать. Но я пообещала себе ни за что этого не делать. Пусть мне будет ужасно больно, но я не хочу прощать. Я не хочу прощать, даже если обида сожрет меня всю, до костей, и от меня ничего не останется. И теперь я не одна: есть же Марго.

      После уроков я беру в гардеробе куртку и выхожу во двор. Странно, здесь, в моем старом районе как будто другой климат. Там, на Заводской, небо с утра так хмурилось, что я думала: точно пойдет дождь. Просто ни одного просвета не виднелось в тучах – как будто не сентябрь, а конец ноября. А здесь небо синее, листья на березах только начали желтеть. Это начало осени, самое начало. Раньше я любила это время, мне нравился именно сентябрь, когда еще тепло, еще солнечно, но уже совершился какой-то тайный поворот к зиме. И понимаешь, что будет зима, а потом весна. Будет всё, и всё будет хорошо.

      Я вхожу в сквер и иду к скамейке возле розовых кустов. За этим местом хорошо ухаживают: розы обрезаны, дорожки чисто выметены. Здесь вообще всё кажется правильным, разумным, понятным… Но это, конечно, только иллюзия. Я очень долго верила в эту общую разумность – до тех пор, пока не случилось то, что случилось.

      За клумбами возвышается серое здание поликлиники. Оно старое, бабушка рассказывала мне, что когда-то водила сюда еще Алену. Когда она это сказала в первый раз, у меня был просто шок, смешно вспомнить. Но на самом деле я до сих пор не могу представить, что это правда, что Алена была маленькой. Не верю, что бабушка вела ее за руку, как меня, заводила в кабинет к врачу. Да это было бы даже как-то несправедливо, такое могло происходить только со мной!

      Только я могла идти по черно-белому кафельному полу, стараясь не наступать на швы. «Ну чего ты прыгаешь, как заяц, а?»

      Только я имела право выпрашивать в соседнем магазине пирожки с потрошками! «Женя, покупные, неизвестно с чем… Ну что с тобой делать…»

      «В королевстве – город,

      А в городе – улица,

      А на улице есть двор,

      На дворе – высокий дом…»

      – Привет!

      Марго, запыхавшись, подбегает ко мне. На ней та же одежда, что и тогда, и макияж такой же. Она яркая, как картинка из журнала,