Товарищ – Н «Релокант». Борис Рябов

час работы. Если она проработает дольше, это будет чудо. Так что использовать ее можно, но лучше приберечь и запускать только в экстренной ситуации.

      – Ну хоть что-то, – сам себе под нос задумавшись буркнул капитан.

      Потом он посмотрел на меня:

      – Хорошо Михаил, здесь вы закончили, идите на буксир. Я останусь здесь, а вы будете там за главного в машинном отделении. Завтра, скорее всего поутру, мы уходим… в Константинополь.

      От этой новости, я в пал в ступор. Все слова в моей голове перепутались:

      – Что значит мы? – затараторил я. – Я никуда не собирался уходить. Зачем вам я? Только ремонт… Я же все сделал… Оплаты не требую… Только отпустите….

      Капитан сначала смотрел на меня молча. Потом он повернулся и достал из рукава шинели, лежащей у стены, бутылку самогона. Налил половину стакана, стоявшего на столе и подвинул ко мне:

      – Пейте!

      Я махнул предложенное одним глотком, как воду и продолжил:

      – Дайте шлюпку. Если нет шлюпки, давайте подойдем поближе к берегу, я спрыгну и доплыву сам. Дайте только круг, на всякий случай.

      Паника тогда охватила меня жуткая. Потому что все знали, что эти корабли не вернутся назад и останутся в Турции. И никто их оттуда не отпустит! Дураков нет!

      Видя мой мандраж, капитан налил мне еще половину стакана, посмотрел на меня и спокойно сказал:

      – Михаил, я сожалею что так вышло. Понимаю, что у вас здесь остаются родственники. Но я не могу вас отпустить. Вы единственный на этих двух посудинах, кто хоть что-то понимает в механике. Если на «Херсонесе» во время нашего пути что-то сломается, починить это будет некому. Поймите, в ваших руках множество жизней. Все эти люди там на палубе, – он подвинул ко мне бумаги по столу, – Почти тысяча на «Херсонесе» и двести пятьдесят один здесь на «Живом».

      Пока я слушал его, самогон начала действовать и дрожь почти прошла.

      – Я все показал и рассказал Семену. Он все знает и спокойно вас доведет, – уже не стуча зубами, очень жалобно простонал я.

      – Семену? – расхохотался капитан, – Вы что, хотите доверить наши жизни человеку, который отстрелил себе два пальца на правой руке, при том что он правша?

      Он по-дружески хлопнул меня по плечу и, успокоившись, безразлично продолжил:

      – Не переживайте вы так Михаил. Константинополь не Америка. Захотите вернетесь.

      – На что я вернусь то? У меня денег нет? Меня там никто не ждет.

      – Не ждет. И в этом вы не одиноки! – Капитан встал и достал ключ из нагрудного кармана, открыв ключом железный ящик. – Я же ведь вам должен за ремонт, а долги я привык отдавать.

      Порывшись в ящике, он вытащил оттуда и поставил передо мной не большой, потёртый, серый кисет.

      – Берите. Это ваша оплата за ремонт и поход до порта Константинополя… Продадите содержимое, хватит на первое время и билет на родину.

      Тут я уже понял, что все решено окончательно.

      – Можно хоть через радиста передать, чтобы предупредили отца? В порту его знают, скажут, что я здесь, – глядя на капитана с надеждой