Возьми карандаши. Екатерина Леонидовна Кирасирова

полуночи

      Темно. Еще не встали,

      не зажгли торшер,

      Откинув ткань портьер перед рассветом.

      И в полумраке я сижу. Во власти полумер.

      В таинственном разокружении предметов.

      Пространство

      раскрывается в иных обличьях.

      Изменчиво.

      И всякий следующий образ,

      Забыв про все присущие ему приличья

      Преображается.

      Захватывает волость

      Доселе неподвластных,

      непонятных

      И просто чуждых

      каждому предмету обращений…

      Так удивительно.

      И свет полночной лампы,

      Лишь распаляет эти ощущенья.

      Две тени

      Две длинные тени собой зацепились за стену,

      Вдвоём разбирают кирпичную кладку по камню;

      Шурша по цементу, выводят неслышные трели

      И солнце под ними на крошечный миг замирает.

      Две тонкие тени склоняются снова друг к другу,

      Сжимая любимого в лёгких невидимых пальцах

      А солнце проходит над ними, как раньше по кругу

      И дарит лишь миг, отдохнуть друг у друга в объятьях.

      А после, неслышная, льётся над пропастью песня…

      О нежности, важности, нужности этих разлук

      Так, с трепетным чувством, и век их течёт интересней,

      До тех пор, пока не сомкнёт их объятия круг.

      Гранатовое колечко

      Тепло и свет, укрытые поверхностью скользящей –

      Душе совет, как оставаться чистой, настоящей.

      Здесь солнца луч волною изнутри проходит грани

      Как он текуч! Как этим измененьем постоянен!

      И алый шёлк в серебряном неловком окаймленьи

      Свой свет нашёл, и светом возвестил об исцеленьи.

      Тепло души своей прохладою смотрящим открывает:

      Легко дыши. Легко, как этот дивный камень.

      Утренние часы

      Там, за окном, танцует жёлтым охра,

      И начинается ещё один рассвет.

      А я стою бездвижимо, без вздоха

      И мимо проплывают сотни лет…

      Секунд, конечно же, мне просто показалось,

      Что я уж сед, и дряхл, и беззуб:

      Мгновеньями мгновенье умножалось,

      Когда так близко пил рассвет столетний дуб.

      Краски октября

      Трава, напившись влагой сентября –

      Всей глубиной стареющего лета –

      Одела в изумрудный шёлк поля

      И стала осени апологетом6.

      Ей далека синеющая высь,

      Так часто полыхавшая пожаром…

      Стой, человек! Замри и приглядись

      К неясным струйкам утреннего пара:

      Он рвётся ввысь из разогретой тверди,

      Растрачиваясь порами земли

      На ярко-изумрудный шёлк травы,

      На осени волшебные соцветья.

      Звезда

      Дня через два ноябрь. Иногда

      Нам кажется, что время замирает

      Когда в ночи летящая звезда

      Всё движется, но будто бы не тает.

      И никогда (так кажется теперь)

      Не догорит тот свет великолепный

      И

6

Апологет (от греч. – защитник, заступник) – заступник, сторонник.