Летняя любовь. Подарочное издание дачных историй от Аси Лавринович. Ася Лавринович

сидят втроем. И еще в начале автобуса.

      – Ехать в тесноте? Я лучше к девчонкам каким-нибудь сяду.

      – Так ты к Никитосу на колени!

      – Ага! Еще чего!

      Я уже хотела отправиться вперед к водителю, чтобы сообщить об отсутствии свободных мест, но тут автобус чихнул, передняя дверь плавно закрылась, и мы тронулись. От неожиданности я потеряла равновесие, но Никита успел схватить меня за запястье и потянуть на себя. Сама не поняла, как все-таки оказалась у Ярового на коленях.

      – Удобно? – прошептал Никита над самым ухом.

      – Угу, – отозвалась я, почему-то жутко смутившись.

      Даня, глядя на нас, усмехнулся и отвернулся к окну. Наверняка пару лет назад эта ситуация не вызвала бы такого смятения. Раньше, когда были совсем мелкими, даже засыпали в одной постели под мультики. Но за эти два года, что мы не общались, Никита внезапно будто стал чужим, незнакомым и непривычно взрослым.

      Даня оторвался от окна и снова повернулся к нам. За его темноволосой шевелюрой мелькали светлые высотки.

      – Азарова, во сколько отбой в твоем лагере?

      – Это не мой лагерь, – нахмурилась я. – И понятия не имею. Может, в десять?

      Даня театрально схватился за сердце и заморгал карими глазами.

      – И подъем в восемь, – припугнула я.

      – В восемь? – возмутился Третьяков.

      – Изнуряющая зарядка, сон-час и манка на завтрак.

      – Серьезно? – скривился Даня.

      – С комочками, – решила я добить друга.

      – Остановите автобус! – выкрикнул Третьяков.

      Но в салоне уже стоял такой галдеж, что Даню расслышали лишь ребята с соседних кресел. Кто-то с интересом оглянулся, другие же не обратили внимания.

      Никита не участвовал в нашем разговоре, молча смотрел в окно. Повернувшись к нему, едва не задела носом его скулу и оттого еще больше смутилась.

      – А ты почему все-таки решил ехать? – спросила я, обратившись к его серьезному профилю.

      – По семейным обстоятельствам, – сдержанно отозвался Никита.

      Забавно, но пару недель назад я отмазала его по той же причине для того, чтобы он, наоборот, остался дома. И видела я из окна эти семейные обстоятельства.

      – Кажется, Амелия решила сбежать из дома по тем же причинам, – сказала я, высматривая впереди черную макушку Циглер. Еще по пути сюда заметила ее в кресле у окна с большими наушниками на голове.

      – Ирка мне все уши прожужжала про их с бабкой ведьминский шабаш, – с восхищением в голосе сказал Даня. – Как думаешь, Азарова, Амелия – настоящая ведьма?

      – Ты собираешься всю дорогу трещать без умолку? – решила я сменить тему разговора. Обсуждать психованную Циглер – последнее, чего мне хотелось. Хотя после драки я все же сомневалась в причастности Амелии к угрозам…

      – Тот же вопрос, – согласился со мной Никита по поводу чрезмерной болтливости друга.

      – Ой, да пошли вы, – поморщился Даня, отворачиваясь к окну. Но затем в течение десяти минут еще раза три поворачивался к нам с Яровым с глупыми вопросами по поводу распорядка дня в лагере.

      Автобус выехал на