Летняя любовь. Подарочное издание дачных историй от Аси Лавринович. Ася Лавринович

внезапно погладил меня по голове. Я слышала, как часто застучало его сердце. Яровой проговорил мне в волосы:

      – Не бойся, все будет хорошо.

      Я подняла голову и посмотрела в его глаза. Такие серые, как небо перед грозой.

      – Они тебя не найдут, – Никита широко улыбнулся.

      Да, Яровой никогда не умел нормально успокаивать, но мне все равно почему-то становилось от его сарказма легче. Тогда мне захотелось снова прижаться к нему крепко-крепко… Как раньше.

      Скорее всего, в эту минуту Никита думал о том же самом, потому как не торопился убрать руку с моих волос.

      Не отлипая от Никиты, я снова взглянула в окно. В ту минуту показалось, что за ним – заброшенный дремучий лес, в котором полно зелени. И мы совершенно одни на тысячи километров. Сидим в деревянной избушке, в которой пахнет дровами и утренним туманом.

      – Ты не видел Степана Ивановича? – спросила я.

      – Почему ты о нем вспомнила? – удивился Никита.

      Степан Иванович – наш пожилой сосед с первого этажа. Одинокий и неразговорчивый. Мы ничего не знали о нем, кроме того, что он здорово играет на аккордеоне. Раньше, когда к нему на лето приезжали внуки, Степан Иванович распахивал окна и играл мелодии из старых фильмов, которые появляются в моей голове, когда я счастлива.

      – Обычно Степан Иванович начинал играть первого июня. Год за годом. Открывал окна на кухне и играл. Мы с Иркой даже на улицу выползали в первый день каникул пораньше и танцевали под его окнами. Неужели ты не помнишь? Вам, мальчикам, все равно, а нам эта музыка так нравилась… Дурачились, а он улыбался и играл для нас. Его музыка ассоциировалась у меня со светлым будущим. Впереди каникулы, целых три месяца лета и свободы. Но внуки его выросли и больше, кажется, так часто не приезжают. Да и я теперь стесняюсь танцевать во дворе… – Я немного помолчала. – Где же Степан Иванович? С ним все в порядке? Он жив вообще? Надо к нему зайти в гости. А если он не откроет окна и не будет играть?

      Никита прижал меня к себе чуть крепче.

      – Да все в порядке с твоим Степаном Ивановичем, – успокоил меня он. – Недавно его в магазине встретил.

      – Надеюсь, что все хорошо.

      Почему-то я так расстроилась. Не меньше, чем из-за мамы и Катерины. Будто внезапно осознала, что в этом году без музыки пожилого соседа вдруг не начнется лето. И свобода, и все светлое впереди…

      – Я отмазала тебя от лагеря, – вспомнила я утренний разговор с директрисой.

      – Спасибо, – кивнул Никита.

      – Но Лидия Андреевна расстроилась.

      Никита только снова кивнул.

      – Я сказала, что ты не сможешь поехать по семейным обстоятельствам. Дома проблемы.

      – Что ж, возможно, ты недалека от истины, – опять улыбнулся Никита. Но на сей раз улыбка у него получилась какой-то вымученной.

      Хотелось, чтобы он рассказал мне все, что творится у него на душе. Не зря же он проводит время в этом заброшенном домике. Но Никита молчал и ничего не говорил.

      – Счастье все равно придет, – зачем-то припомнила я фразу,