Летняя любовь. Подарочное издание дачных историй от Аси Лавринович. Ася Лавринович

Вера! – закапризничал папа. – Это такие шутки у тебя? Я ведь серьезно спрашиваю.

      – Тогда уколы ставить, – припугнула я.

      – Я не хочу уколы!

      – Ты, папа, как маленький, – покачала я головой. – Ладно, погоди, тете Соне позвоню, спрошу, как лучше поступить.

      Отец слабо закивал и снова прикрыл глаза. Его черные ресницы оттеняли бледные щеки.

      Софья Николаевна долго охала и ахала, а затем принялась читать мне нотацию:

      – Квартиру чаще проветривай. И обязательно обильное питье! Ты морс варить умеешь?

      – Морс? – переспросила я. – Из ягод?

      – Ну да.

      – Из замороженных?

      – Ох, – снова запричитала Софья Николаевна. – Ну как вы без меня? Я внуков на дачу увезла, что детям торчать в такую погоду в квартире? Была бы в городе, сразу б к вам приехала! Завтра с утра на первую электричку сядем. Ой, Вер! Жаропонижающего нет, купить бы надо. Если температура повысится, беги в аптеку! Слышишь меня, Вер?

      – Справимся, – сказала я. – Не волнуйтесь, Софья Николаевна!

      Поговорив с тетей Соней, дала папе необходимые лекарства, пообедала и уселась за уроки. Потом снова зашла к отцу. На улице уже смеркалось. Я выключила свет и задернула шторы.

      – Поспишь? – спросила я.

      – Посиди со мной, – попросил папа.

      Тогда я снова села рядом. Вдвоем мы некоторое время смотрели старый выпуск «Камеди Клаба». Отец искренне смеялся в перерывах между приступами кашля. Я вышла на кухню, заварила чай, а вернувшись, окончательно потеряла нить повествования в этих бесконечных миниатюрах. Шутки мне казались до безобразия плоскими и несмешными.

      – Как ты можешь это смотреть? – не выдержала я.

      – Подростки очень категоричны, – ответил папа, снова закашлявшись.

      – Ага, – отозвалась я, оглядывая комнату.

      Брюки брошены на стуле, книги на столе, разобранный старый ноутбук рядом и пустая бутылка из-под колы на полу. Порой у меня складывалось впечатление, что я живу не с отцом, а с парнем-соседом, который время от времени дает мне деньги на карманные расходы.

      – Вам сложно было сделать выбор? – спросила я.

      – Какой выбор? – удивился папа.

      – Оставить меня. Маме ведь было всего семнадцать, как мне сейчас.

      – Тебе уже семнадцать? – притворно воскликнул отец.

      – Пап, ну перестань! – засмеялась я. – А сколько, по-твоему, мне исполнилось в январе? И я ведь серьезно спрашиваю. Сложно было сделать выбор?

      – Мы и не собирались выбирать. Были рады, что ты у нас появилась.

      – Ну-ну! – Я легла рядом, подперев голову ладонью. – И все-таки хорошо, когда тебе лет пять. Тогда у тебя нет никакого важного выбора, – вздохнула я.

      – Вера, ты о чем?

      Но я не ответила, погрузившись в свои мысли. В пять лет не нужно думать, как поступить с предавшими тебя друзьями, в какой институт поступать или как отвадить от отца новоиспеченную глупую мачеху. В конце концов, не встает вопрос, что делать с тем проклятым посланием от Соболь… Во всяком случае, нужно рассказать обо всем Ирке. Она решит, как быть дальше.