Спектр. Полина Сумарокова

Он подошёл к осколкам. Надсмеялся надо мной. Как всегда, обозвал неудачником, и мы подрались», – пронеслось в сознании.

      «Да», – подтвердил я, ещё раз прокрутив всё в памяти.

      Последний раз мой мозг работал так самоотверженно на контрольной по алгебре за год. Снова заходив по комнате, я предавался анализу: «Наша схватка произошла по моей инициативе. Почему? Потому, что меня разозлил Егор? Нет. Потому, что меня разозлила Снежана. Точнее, из-за неё внутри накопилось раздражение, а Егор его усилил. Получается, точкой отсчёта стал всё же поступок Снежаны. То есть если бы не она, ничего бы не случилось: он бы растоптал меня, а я бы, как обычно, это проглотил. Стоп. Почему я вышел из себя? Потому, что уже просил её со мной не шутить подобным образом, однако выводов она не сделала. Нет. Главной причиной послужило то, что из-за неё я разбил вазу. Я разбил вазу Марфы Фёдоровны».

      Да, замысловато. Но Снежана, странным образом, помогла. Совершив неисправимую ошибку, она подарила мне мощное оружие – злость, и я совершил то, на что раньше никогда не решался.

      Часы оборачивались одним мгновением, шум на улицах затихал, да и разве слышен мне он был? Я провёл в раздумьях весь оставшийся вечер и всю ночь, параллельно выполняя домашнее задание. Слава богу, его было немного. Хотя, если бы требовалось подготовить что-то по литературе, умер бы, но сделал.

      Я заснул только под утро. Снилась какая-то дурацкая длиннющая статья с моей фотографией, на которой у меня было вопиюще смешное выражение лица. Речь шла об огромной сосульке, разбившейся в центре Красной площади. Как она там оказалась? Я так и не понял.

      К утру ноющие синяки и царапины заметно припухли. Они напоминали палитру ярких красок. Несмотря на чрезвычайную усталость и жуткий недосып, я чувствовал себя по-настоящему счастливым! Моё состояние ничуть не изменилось. Я по-прежнему ощущал абсолютную свободу и лёгкость. А ещё казалось, что на всё способен. Я был готова ко всему. Даже к тому, что папаша Егора уже ожидает меня вблизи лицея со всей полицией России.

      Было тепло. Однако мои мысли как будто застыли, точно рыбы в ледяной воде. Словно я вообще не думал. Просто был. Созерцал. Перед глазами друг друга сменяли образы: деревья, поезда, автобусы, люди. Я как будто видел их впервые. Создавалось впечатление, будто раньше ездил в лицей по тёмному тоннелю, где царил кромешный мрак. Всё вокруг почему-то выглядело новым и красивым. Мне было очень хорошо с собой. Комфортно. Ничего лучше в жизни я, определённо, не испытывал. А в голову неожиданно пришли строчки:

      «Закрыты были ставни окон,

      Бог добрый дал ему совет.

      Услышал – разорвался кокон!

      Он был один, но верил в свет».

      Снежана встретила меня с виноватым лицом. В её глазах стояли слёзы стыда.

      – Извини… – печально проговорила она. Даже не поздоровалась со мной.

      Моя реакция её буквально потрясла. Вместо того, чтобы пройти мимо с миной презрения, я крепко обнял свою подругу и душевно произнёс:

      – Снежана,