Ангелотворец. Ник Харкуэй

Если у вас больше ничего для меня нет, я пойду.

      – Возьмите, пожалуйста, визитку и звоните, если возникнут какие-либо вопросы. Или если вас заинтересуют другие мои товары.

      – Я обдумаю услышанное и вернусь.

      Джо успевает обуздать свое подсознание, прежде чем то вынуждает его произнести: «С того света?» Это было бы ужасно грубо. Рескианец змеей выскальзывает за дверь и исчезает в глубине улицы.

      Ох, Билли. Теперь ты вляпался по уши.

      Прежде чем отправиться на поиски Билли Френда и наорать на него лично, Джо берет в руки телефон.

      «Гартикль» – или, если точнее, Фонд содействия развитию ремесел и науки имени Бойда Гартикля – представляет собой бесконечный чулан, построенный более ста пятидесяти лет тому назад. Это беспорядочный клубок коридоров и выставочных витрин, перемежаемых читальными залами и экспозициями, черте-как оформленными и чудовищно пыльными; незадачливый посетитель архивного зала рискует потом неделю страдать жутким кашлем. Здание под завязку набито всяким барахлом, приобретенным и бережно хранимым на полках в ожидании того дня, когда оно может понадобиться кому-то в научных или развлекательных целях. Здесь есть фрагменты незаконченных вычислительных машин Чарльза Бэббиджа и паровых двигателей Брюнеля. Разработанные Робертом Гуком инструменты лежат бок-о-бок с деревянными моделями, созданными по эскизам да Винчи. У всякой вещи есть история, и обычно не одна. Безобразное краснокирпичное здание фонда с его невообразимыми башенками на крыше и неоготическими арочными окнами – прибежище всех списанных в утиль детищ людской тяги к познанию и освоению окружающего мира.

      Трубку берут со второго гудка.

      – В этом доме ценят искусство, – заявляет женский голос, низкий и могучий.

      – Сесилия? Это Джо.

      – Джо… Джо? Джо? Какой Джо? Не знаю никаких Джо. Природный феномен под названием «Джо» – иллюзия, подсовываемая мозгом моему сознанию, чтобы логически объяснить разницу между количеством купленных и потребленных мною плюшек. То, что этой мнимой личности не существует, доказано эмпирическим путем. А если бы он и существовал, ему давно на меня плевать. Он куда-то смылся в компании очередной пигалицы, бросив меня, несчастную, на произвол судьбы.

      – Мне стыдно. Честно.

      – И поделом. Как дела, супостат?

      – Хорошо. Как дела в «Гартикле»?

      – Пусто, холодно и всюду хлам, который не нужен никому, включая меня.

      – Я ведь попросил прощения.

      – И думал этим меня умаслить? От меня так просто не отделаешься. Спроси Фолбери, сколько раз ему пришлось пресмыкаться передо мной за тот позорный случай с эгг-ногом. Потом извинись еще раз.

      И все же брюзгливый голос Сесилии подобрел: несколько булочек с маслом, несомненно, сумеют поднять ей настроение. Двери «Гартикля» – это сознает и она, и Джо, – перед ним пока не закрыты.

      Отчасти музей, отчасти архив и отчасти клуб, «Гартикль» занимает одну из тех странных ниш в жизни Лондона – физической и социальной, – которая