Леди Макбет Маркелова переулка. Вера Колочкова

взглядом, будто в очередной раз увидел в ней что-то такое… А может, наоборот, не увидел того, что хотел увидеть. Ну и ладно. Действительно, надоело уже бояться и думать, чего он там разглядывает или не разглядывает. Его дело.

      Она и предположить не могла, как это трудно на самом деле – когда и ребенок маленький, и работа! Лишнего часа не поспишь, носишься по одному кругу, как заведенная! Дом, ясли, сельский прием! Сельский прием, ясли, дом! А бумаг сколько написать надо, а отчетов! И нигде во всю силу не выложишься, и не успеешь ничего толком… Наверное, потому и пациента того проворонила. От усталости. По невнимательности. Вернее, не проворонила, а в помощи отказала. Пресловутую клятву Гиппократа нарушила, стало быть. Чтоб ей пусто было, клятве этой.

      Его жена из Волчихино привезла, мужичка этого. Аккурат без пяти минут шесть в кабинет заглянула, когда она уже на выходе была, почти у двери.

      – Можно, Екатерина Львовна? Я мужа привезла, весь день болью в животе мается…

      – Нет, нельзя. У меня прием закончился. Я до шести сегодня принимаю.

      – Так еще без пяти минут!

      – Нет. Уже ровно шесть. Слышите, радио пикает?

      – Екатерина Львовна…

      – Нет, нет. Извините, но мне за ребенком. Я и без того опаздываю. Дайте пройти, мне двери кабинета закрыть надо.

      – Но хоть гляньте, помрет же мужик…

      «Мужик» и впрямь сидел на кушетке около двери весь бледно-зеленый. Но кто его знает, от чего он бледно-зеленый? Может, с перепою? Тем более, помнила она эту пациентку… И синяки на ее теле видела. Сама жаловалась, что муж часто руки распускает, когда выпьет…

      – Дайте ему анальгин. И приходите завтра с утра. Я вас завтра без очереди приму.

      – Так нам же из Волчихино ехать! Тридцать верст!

      – Извините, но я опаздываю… – бросила уже на ходу. – Завтра с утра без очереди…

      В ясли она бегом летела. Никитка уже последний остался, остальных всех разобрали. Стоял в кроватке, подхныкивал жалобно. Схватила его на руки… Какие тут мужички с болями в животе? Обойдутся!

      А ночью того мужичка на «Скорой» привезли. С гнойным перитонитом. Паша аккурат дежурил, всю ночь над операционным столом простоял. Говорит, с того света вытащил… Потом домой пришел и все утро, пока она на работу собиралась, клеймил ее праведным гневом:

      – Как? Как ты могла, Кать? Он же к тебе на прием приехал, с острой болью…

      – Ага, давай, стыди меня, как же! Где ты вчера вечером был? В отделении пропадал? И не в свое дежурство? Я тебе звонила, чтоб ты Никитку забрал? Что ты мне ответил?

      – У меня там послеоперационный больной в реанимации…

      – И что? Тебе надо было его за руку подержать и посюсюкать? Он для тебя важнее твоего сына? Все же на мне, Паша, ты же давно от семьи самоустранился! Я жена, я мать, на мне дом и ребенок! Мне в ясли надо было за Никиткой бежать! И работа еще!

      – Так не работай… Зачем тогда работать? Сиди дома с ребенком.

      – О, как хорошо сказал!.. Не работай. А жить на что?

      – Нам не на что жить? Мы голодаем? Чего нам не хватает, Кать?

      – Нет,