Инструмент вселенной. Дмитрий Вощинин

      – Пожалуй… Я говорил именно об этой картине, – сразу вспомнил Петр Иванович.

      – Это началось с иллюстраций к поэме Лермонтова – «Как в ночь звезды падучей пламень, не нужен в мире я», – восторженно продолжал Михаил Александрович.– «Летящий Демон» 1899 года, многозначительно парящий над миром в гордом сознании своего одиночества, был вторым подходом Врубеля к этой теме, которая осталась до конца не законченной… После 15 лет мучительных раздумий Врубель показал своего Демона сказочно-прекрасным, женоподобным существом с отчаянно заломленными руками, лежащим поверженным в какой-то горной пропасти, под складками роскошного плаща.

      Писатель понизил голос, размышляя:

      – Философский смысл этого полотна до сих пор не разгадан. Одни видят в нем обольстительное великолепие зла, другие – гибельные чары красоты, третьи – антихристианский, демонический идеал прекрасного. Эта картина круто изменила жизнь художника. Внутри Врубеля словно что-то сломалось. Его жизнерадостность, интеллигентность, духовность вдруг куда-то исчезли. Художник стал слепнуть и погружаться в безумие. Незадолго перед смертью он горько сокрушался о том, что дьявол имеет слишком большую власть над ним, и произнес загадочные слова: «Это он все мои картины исказил».

      – Это очень интересно, – отреагировал слушатель. – Я не знал… Насколько я помню, в конце жизни Врубель был психически не очень здоров…

      – Да-да… Но это очень простое объяснение его духовного состояния, – задумчиво произнес Михаил Александрович.

      – А какое еще может быть объяснение?

      – То, что вы назвали психическим нездоровьем, мне представляется неким обманом нашего обычного мышления… Поверьте я порой чувствую, что иногда попадаю в подобный лабиринт раздумий… начертанный неведомыми духовными силами… Именно его прелесть загадочности, раздвоенности выбора дает возможность наслаждаться этой силой духа…

      Глаза говорящего необычно сверкнули:

      – Ощущаешь глубину… свою значимость… и себя частичкой бессмертия во вселенной.

      Петру Ивановичу не хотелось его прерывать.

      – В этот момент мозг будто наливается каким-то высшим сознанием… оно невнятно… кругом лишь интуиция нового восприятия… вы истинно отдыхаете всей своей душой… Не поверите, очень не хочется покидать этот иллюзорный мир, и только одно желание – наслаждаться новым состоянием, его широтой восприятия мира. Сам поневоле как будто становишься ее частью. Однако тело испытывает неприятности некого дряхления и слабости…

      Михаил Александрович резко повернулся и посмотрел в глаза собеседнику:

      – Как часто мы хотим раздавить гусеницу и почти всегда восхищаемся бабочкой, ослепительной и радужной. Все дело в красках и образах, которые не есть суть, а лишь отражение…

      Он опять переключился на художника:

      – Многим нравятся его последние работы… «Шестикрылый Серафим», но мне ближе «Жемчужина»…Жгучие