Градус любви. Кэнди Стайнер

груди. Я заметил, как она пытается надеть ту же маску, в которой была на момент знакомства. Ей хотелось, чтобы все поверили: она была уравновешенной, безупречной и полной достоинства леди, которая не терпит неуважительного отношения.

      Но правда заключалась в том, что вместе с тем Руби Грейс была еще девятнадцатилетней девчонкой. Кто внушил ей, будто нет ничего хорошего в том, чтобы быть юной девушкой, которая даже мир-то еще не познала?

      – Разумеется, – наконец ответила она. – Энтони – прекрасный человек. Он старше меня на шесть лет и очень зрелый. Только что он закончил магистратуру политологии в Университете Северной Каролины. Там мы и познакомились, – сообщила Руби Грейс, слегка кивнув мне. – В кампусе, на одной вечеринке. Он сказал, что, как только увидел меня, сразу же понял: однажды я стану его женой. А это очень мило. И он хочет заниматься политикой. – Она улыбнулась, но легкая дрожь в голосе не исчезла. – Мы обручились чуть раньше, чем я рассчитывала… спустя год после знакомства. Но, думаю, если человек твой, то это сразу чувствуешь. Понимаешь?

      В ответ я только ухмыльнулся.

      – А мама была так рада, когда мы объявили о помолвке, что захотела сразу же сыграть свадьбу. Голова идет кругом от того, что подготовку, которая обычно занимает год, нужно уложить в шесть недель. Но мама взяла большую часть забот на себя… Господи, как же эта женщина любит планировать! – Руби Грейс тихонько рассмеялась и продолжила: – А Энтони… именно так моя семья и представляла будущего супруга. И мы ладим, понимаешь? Нам очень весело вместе.

      Почему казалось, что она пыталась меня убедить? Или, возможно, пыталась убедить себя.

      – И ты его любишь, – указал я.

      Она замолчала, посмотрев мне в глаза, и заправила прядь волос за ухо.

      – Именно так. Я его люблю.

      Я мог бы смотреть на нее так целый день, пытаясь разгадать как загадку, ответ на которую был очевиден, если призадуматься. Но Руби Грейс поежилась под моим взглядом, и, кинув взор на огромный камень у нее на пальце, я вспомнил, что этот пазл есть кому собирать – и уж точно не мне.

      – Мы на месте, – заявил я и похлопал по одной из бочек, лежащих у дальней стены. Они были сложены вплоть до самого потолка, и на каждой бочке был проставлен серийный номер и прикреплена изысканная позолоченная дощечка, на которой указывалась вся информация о том, когда виски был изготовлен, разлит по бочкам, где выдерживался, и не только.

      – Сколько их тут, – разглядывая ряды, сказала Руби Грейс. – И как выбрать? Мне стоит искать что-то особое?

      Я поскреб подбородок.

      – В каждой из этих бочек содержится исключительный виски. Только одно уже делает покупку заманчивой – то, что ты станешь обладательницей виски, не имеющего аналога, – сказал я, наконец вспомнив речь, с которой так долго тянул. – Обычно мы даем потенциальным покупателям попробовать несколько сортов для сравнения, но… – Я ухмыльнулся. – Но тут у нас возникает неловкая ситуация из-за возраста, с которого можно по закону употреблять алкоголь.

      Руби Грейс засмеялась.

      – Ах да, эти устаревшие традиции.

      Она переступила с ноги