Записки посторонних людей (I). Виталий В. Черняев

предназначении рубильника, находившегося на внешней стене пропускного пункта. Выполнив совет Шофера и навесив замок обратно на скрипучие створки ворот, я повернулся в сторону конуры, желая узнать, где находиться собака, и вздрогнул, увидев в неожиданной близи лохматую причуду природы, радостно виляющую даже не хвостом, а задней частью туловища. Я все ещё осторожно нагнулся и аккуратно погладил ее, обстоятельно разглядывая.

      Столь забавно сложенную собаку, наверное, встречаешь нечасто. По крайней мере я в своей жизни видел впервые. Она была не высокая, заметно меньше полуметра в холке, на манер таксы вытянутая в длину и довольно крупная и тучная. Очень короткую и такую же, так, что невозможно было отличить одно от другого, толстую как туловище шею венчала не пропорционально маленькая голова с висячими ушами. Морда была короткой и тупой с сильными, хотя и небольшими скулами. Голова была покрыта короткой гладкой шерстью, но уже от основания ее черепа шерсть была длинной, густой и жесткой. И пусть на спине появились проплешины, вся она создавала впечатление одного лохматого комка. При этом к низу и у задней части туловища шерсть была настолько густой и вьющейся, что невозможно было рассмотреть какой формы ее лапы и хвост. Было понятно только то, что лапы были короткими, да так, что по земле терлись ее набухшие соски, первый признак недавней беременности. Окрас у нее был редкого коричневого цвета с нежным оттенком, не вязавшимся с общим неряшливым и довольно запущенным видом. Ее можно было признать за какую-то редкую породу, однако два крупных белых мазка на ее лохматой груди, как я предполагал, раскрывали ее дворовую кровь. Она могла сойти за очень крупного пикенеса, если бы не все те же сильные скулы. В целом она создавала впечатление собаки грязной, неухоженной и несчастной. Не спасал ситуации и новый ошейник из толстой кожи, явно не ручной работы. К тому же картину запущенности дополнял источаемый ею резкий запах псины, почему-то не к месту напомнивший мне бурьянные пустыри Черноземья из моего убаюканного детства.

      Я снова потрепал ее по загривку, но теперь уже с определенной долей брезгливости, и она приняла мою ласку, наклонив морду к земле, с громким восторженным сопением. Я предложил ей познакомиться и протянул свою руку. Она села, и села так, что, казалось, легла. Радуясь и, по-видимому, так своеобразно смеясь, стала семенить передними лапами, качать вверх вниз головой, шумно, резко, но весело выдыхая воздух через ноздри, словно чихая. При этом собака беспрестанно облизывалась и делала это как-то очень старательно, словно прихорашивалась, как всякая женщина перед важной встречей. Я переспросил, будем ли мы знакомиться. Шарка в этот раз не заставила себя долго ждать и в ответ тут же подала мне лапу. Мне пришлось вслух подивиться ее сообразительности. Впрочем, подобного рода восхищения я высказывал в будущем ещё не раз. В знак подтверждения своего восторга я решил ее угостить бутербродами с колбасой, которые принес с собой на смену.

      Когда я вынес пакет с