Лицензия на вербовку. И. Г. Атаманенко

кусала их от боли, чтобы криками не привлечь к себе внимание надзирателей… Стоп! Но она н е могла н е стонать. И что же? Выходит, охранники ничего не слышали. Черт подери, чем же они занимались, когда заключенная вершила аутодафе?!

      Под его негодующим взглядом Ван дер Бильт и седовласый Отто опустили глаза.

      Эксперт, театрально потрясая кулаками, запрокинул голову назад и, будто что-то вспомнив, застыл как вкопанный.

      – Господа, судя по всему, это самоубийство – не спонтанный акт. Женщина готовилась к нему. И, прежде всего, психологически. Если это так, а мой опыт освидетельствования самоубийц подсказывает мне, что я не ошибаюсь, тогда… Тогда я не понимаю, почему она не оставила предсмертной записки! Думаю, что вам, господа, как представителям администрации, в инциденте надо разобраться досконально!

      Членов тюремной администрации так увлекло красноречие добровольного лектора, что, конечно, они не могли заметить, как при этих словах правая рука седовласого Отто конвульсивно вздрогнула и скользнула к карману брюк…

      …Первым в инциденте разобрался Гюнтер Ноллау, глава Федерального бюро по охране конституции.

      Вне себя от ярости – «Кто разрешил розы в камере?!» – Ноллау, не дожидаясь ответа, приказал отстранить от работы следователя, который вёл дело, а дежурных надзирателей – Курта Ван дер Бильта и Отто Шмидта – уволить без выходного пособия: «Прошляпили – получайте!»

      Для седовласого Отто это будет удар, сравнимый с нокаутом. Он не только потеряет зарплату госслужащего, но и лишится ежемесячных бонусов, которые получал от Бюро, где состоял платным осведомителем под кодовым номером Н-19—41.

      Действовал Отто Шмидт по отработанной десятилетиями схеме. Сначала он ненавязчиво, походя, предлагал свою помощь и выполнял мелкие просьбы заключенных, чем постепенно завоевывал их доверие. Ему, обаятельному и ироничному балагуру, психологу и актеру по жизни, это давалось легко. Став своим для жертвы, он прозрачно намекал, что через него можно установить связь с внешним миром. Связь – на выбор: телефонная, телетайпная, телеграфная, да хоть почтовая с использованием голубей – только платите! Заключенные обычно прибегали к самому простому способу: передаче через «душку Отто» записок. Ради этого он и был завербован Бюро ещё в 1949 году.

      Сведения в записках, которые всегда попадали к сотрудникам Бюро, но не всегда к адресату, использовались по-разному: внесение корректив в тактику ведения допроса и расследования, организация оперативной игры с оставшимися на воле подельниками заключенного, либо их задержание.

      Не подкачал Н-19—41 и в случае с подследственной из камеры № 1. Стоило ей отдать Отто письмо для мужа, и за его абонентским почтовым ящиком в Вене было установлено круглосуточное наблюдение.

      Слушая гневные эскапады патологоанатома, Отто незаметно сунул руку в карман и зажал в кулаке листок бумаги – письмо покойной, которое он не успел передать по назначению.

      «Чёрт побери, кто бы мог подумать, что всё закончится лужей