Потусторонняя любовь. Сергей Прам

Однако тут не всё так очевидно – поговорка пошла из далёких тридцатых годов, когда из-за подготовки к военным действиям сложился дефицит стали, и концерн опель принял схему вторичной переработки материала, то есть можно было сдать старый автомобиль, и получить определённую скидку на новый. А то что что-то ломается – то моё искреннее убеждение как механика, заключалось всегда в том, что всё зависит от эксплуатации и своевременного обслуживания. Многие из тех, кто кричат, что «всё плохо» и плюются ядом – элементарно не понимают базовых принципов работы механизмов, и уж тем более не способны обеспечить адекватный режим эксплуатации, а потом удивляются, отчего у них всё ломается. Вообщем я был доволен своей машиной, она доставляла мне полное динамическое и эстетическое удовольствие.

      Погода стала проясняться, и когда я подъезжал к Кронштадту, за разорванными ветром тучами выглянуло осеннее солнце, очень яркое, но его свет был уже по сезонномуму холодным, чувствовалось приближение зимы. Я одел солнцезащитные очки.

      Это было одно из моих любимых состояний природы – яркое солнце, рваные несущиеся облака и сильный ветер, а здесь картину ещё дополняли капли то ли дождя, то ли сносимые ветром брызги морских волн.

      Так я и мчался в своей астре навстречу солнцу, сквозь ветер, под музыку Сфериса.

      5.

      Когда проезжал тоннель под заливом, на выезде из Кронштадта мне почему-то вспомнился старый французский студенческий фильм «Мёбиус» – там был похожий тоннель, он как раз открывался после строительства и въезд в тот тоннель очень был похож на этот. Хотя наверное въезды во все тоннели выглядят похоже. Но в этот раз эта ассоциация возникла почему-то особенно ярко.

      На скорости в сто сорок километров в час расстояние тоннеля в один километр семьсот метров пролетаешь меньше чем за минуту. Когда я проезжаю это место у меня всегда слегка закладывает уши – едешь не только под землёй, но и под водой, под морем – это захватывает дух, но вместе с тем хочется побыстрее пролететь этот участок, вырвавшись из морской пучины.

      Вскоре дамба закончилась и я был уже на земле. Участок от Краснофлотского шоссе до Петергофа самый разгруженный на КАДе. Я мчался с высокой скоростью там, где ещё каких-то пятнадцать лет назад росли могучие деревья, где был самый настоящий лес, а вот теперь – автомагистраль. И вот в этой самой точке пространства, где сейчас в движении нахожусь я – росло дерево, сотня деревьев, потом здесь проезжала строительная техника, ходили рабочие, а пятьсот лет назад был дремучий северный лес, ходили звери, когда-то здесь вообще было древнее море, а за год по этой самой полосе, где сейчас летит астра, пронеслись также наверное сотни тысяч автомобилей, с самыми разными людьми, хорошими и плохими, скромными и дерзкими и ещё неизвестно какими. Ещё помню как с бабушкой и дедушкой мы ехали на электричке от Петергофа до Балтийского вокзала и в окно поезда я видел как в районе Дачного проспекта шла масштабная стройка этой самой магистрали. Ровнялись территории, сносились старые деревеньки,