След лисицы. Марианна Красовская

Листян-ага. Все будет.

      Умчалась – маленькая, смелая. Сельве была по нраву ее служба, Листян видела десятницу в Тойроге – дюжина иштырцев не смогла ее даже коснуться. Дралась Сельва двумя короткими клинками – быстрая, как вихрь, и злая, как шакал. И теперь не ходила – бегала.

      Степнячка мысленно даже поблагодарила Дженну: все же они когда-то были подругами и, наверное, ханша ее любила. Просто показать это не умела, не привыкшая ни к задушевным беседам, ни к сестринским объятиям. Надо будет Дженне подарки какие-нибудь послать чуть позже. Да, Листян собой сейчас немного даже гордилась: вот она какая – добрая и заботливая.

      Вернулась Сельва, доложила: по дороге заедут к волхву, там обряд проведут. В Лисгород приедет сестра хана уже княгинею.

      Это Листян вполне устроило: значит, можно пока ни о чем не беспокоиться и о супружеских объятиях, которых она вовсе не жаждала, не думать. Это хорошо. Тем более, не то после бани, не то после напитка волшебного, немощь ее прошла, кости больше не ломило, глотать было не больно, а в носу лишь щекотало немного.

      9. В глубине лесной

      Путь к семейному счастью без брата оказался почти мучительным. Листян страшно устала: никогда еще она не ездила верхом так далеко без роздыха и остановок. Три дня в седле, без перемены одежды, без умываний – вода в ручье была ледяной, а греть для нее никто не стал. Она, впрочем, попросить постеснялась. Это дома она могла командовать, а тут – боязно. Князь не обращал на нее никакого внимания, ехал впереди со своими людьми. Даже спешится с коня не помог ни разу. Листян и сама умела, но ведь можно было хотя бы перед дружинниками показать, что с ним не простая девка едет. Словом, было обидно и очень.

      Утром третьего дня, когда с неба вдруг повалил снег, свернули с тракта в лес на едва заметную тропинку. Лес был страшен для привыкшей к просторам степи девушки. Она вздрагивала и озиралась от каждого шороха, старалась не смотреть по сторонам, ведь за каждым кустом ей чудились глаза зверей, о которых она слышала лишь в сказках: беров, волков, рысов. А когда один из дружинников вскинул тяжелый длинный лук и быстро выстрелил в сторону, Листян не заорала только потому, что дыхание перехватило словно ледяными пальцами. Неужели – волки? Или еще кто страшнее?

      – Славно, Некрас, – пробасил князь. – А приказ был?

      – Так олень же, княже!

      – Ну вот так волхву и скажешь, когда он спросит, почему в заповедном лесу его зверя убили.

      – Бросить теперь? – расстроился неудачливый лучник.

      – Голову свою брось! Добить, разделать и вывезти из леса. Да молить лисицу, чтобы волхв был в духе добром. Добрыня, поможешь ему. И в лес оба даже не суйтесь, ждите у дороги.

      Листян перевела дыхание. Очевидно, страшного волхва здесь боятся куда больше, чем дикого зверя. Неужели местный шаман настолько страшен? Вспомнила Аасора с его лысой головой и хитрыми глазками, вспомнила, как он пытался ее учить владеть силой огня, но быстро раздумал, потому что ученица из Листян вышла неважная. Стрелять