Честь таланта. О литературе и России. Лидия Сычева

в молодых сердцах? Может, потому, что настоящий поэт всегда идёт путём Христа? Дорогой Христа, то есть любви: «Стихи мои! Свидетели живые / За мир пролитых слёз!»

      И ещё: «Я призван был воспеть твои страданья, / Терпеньем изумляющий народ…»

* * *

      Мне было десять лет, когда наша семья покинула родное село и переехала жить на окраину райцентра. Мы поселились в половине дома – тесной совхозной квартирке с печным отоплением и с небольшим двориком, где находились хозяйственные постройки и «удобства». Здесь, на улице Некрасова (официальный адрес!), я прожила семь лет – до поступления в институт.

      В общем, это была та же деревня, что и прежде, только ближе к городу. Перед домом лежала просёлочная дорога, потом шёл небольшой выгон, где привязывали коз и телят, ещё дальше высились белённые извёсткой строения молочно-товарной фермы – там работал отец.

      Легко, сами собой, ложились на сердце слова некрасовской «Тройки»:

      Что ты жадно глядишь на дорогу

      В стороне от весёлых подруг?

      Знать, забило сердечко тревогу —

      Всё лицо твоё вспыхнуло вдруг.

      И зачем ты бежишь торопливо

      За промчавшейся тройкой вослед?..

      На тебя, подбоченясь красиво,

      Загляделся проезжий корнет.

      Много раз, глядя на песчаную дорогу у дома, я твердила эти стихи, восхищаясь их красотой, наглядностью и музыкальностью. Они были и обо мне, конечно, точно описывая и мою задумчивость (частенько я бывала «в стороне от весёлых подруг»), и внешность: «На тебя заглядеться не диво, / Полюбить тебя всякий не прочь: / Вьётся алая лента игриво / В волосах твоих, чёрных как ночь».

      Во всякой юной, мечтательной девушке живёт надежда на необыкновенную, романтичную любовь, которая возникнет внезапно, налетит, как тройка на дороге, и навсегда умчит «чернобровую дикарку» из бедного быта и нужды. Любовь разрушит предписанность и неотвратимость социальной судьбы!

      Но чудеса случаются с единицами, а для большинства – извечная женская доля, чёрная работа, тяжёлая жизнь. И потому:

      Не гляди же с тоской на дорогу,

      И за тройкой вослед не спеши,

      И тоскливую в сердце тревогу

      Поскорей навсегда заглуши!

      Не нагнать тебе бешеной тройки:

      Кони крепки, и сыты, и бойки, —

      И ямщик под хмельком, и к другой

      Мчится вихрем корнет молодой…

      Это были стихи про мою маму: «От работы и чёрной, и трудной / Отцветёшь, не успевши расцвесть, / Погрузишься ты в сон непробудный, / Будешь нянчить, работать и есть». Семья, четверо детей, крестьянский труд, работа на огороде, хозяйство – нам нужны были деньги для постройки собственного дома. Мама вставала первой и ложилась последней, всех кормила, обшивала и обстирывала; всех любила, для каждого находила «гостинчик» и доброе слово, а душа её всё время искала прекрасного, совершенного. Мама читала мне наизусть из Некрасова, Пушкина, Лермонтова,