Отблески солнца на остром клинке. Анастасия Орлова

на что Каннам лишь скупо кивнул.

      – Пока не очень хорошо выходит. Но я научусь, чтобы хорошо…

      ***

      – Шестеро, – негромко произнёс отец наирей, и эхо многократно усилило его голос, разнесло по всему Кйархи – главному ритуальному залу брастеона. – Шестеро амарганов в год – это хорошо. Хвала Первовечному, если ни один из вас не оступится, не прислушается к шёпоту Неименуемого, и в конце своего земного пути воплотится в Йамаране, продолжив путь в вечности…

      Мальчики сидели на пятках, положив ладони на колени, на каменном мозаичном полу, гладком, словно лёд на реке, и таком же холодном. Серо-коричневые стены Кйархи поднимались едва ли не до небес и заканчивались высоким сводчатым потолком, расписанным золотой вязью. Сквозь узкие окна-бойницы, располагавшиеся вдесятеро выше человеческого роста, смотрела звёздная ночь, и даже с такого расстояния мальчишек достигало её влажное осеннее дыхание. Скамей в Кйархи не было, лишь каменный ритуальный стол в полукружье алькова на возвышении у северной стены да деревянный стол поменьше – перед его ступенями.

      Варнармур оказался настоящей крепостью: грубый, будто выточенный целиком из скалы, суровый и величественный, обнесённый сплошной высокой стеной с единственными воротами. Вассалов в ворота не пустили, мальчишек приняли скетхи – двое молчаливых юношей в светло-серых свободных штанах и туниках. У обоих по выбритым вискам змеились ритуальные татуированные надписи, а длинные волосы были заплетены в косу от самого лба. Скетхи проводили мальчиков через широкий, чисто выметенный двор в Кйархи, на полу которого уже сидели, ошеломлённо озираясь, четверо таких же мальчишек, как Ярдис и Каннам. Видимо, их отряд прибыл к стенам Варнармура последним, потому что, стоило новоприбывшим опуститься на коленки, в зал вошёл отец наирей.

      Ярдис представлял владыку Варнармура под стать брастеону: грозным великаном в три человеческих роста, с грубой, обветренной кожей, морщинистым, может быть, уже седым, но крепким. И обязательно – с кустистыми, вечно нахмуренными бровями. А в зал вошёл, бесшумно переступая босыми ногами по ледяному полу, сухонький смуглый старик. Лысый, с бородой, будто приклеенной к кончику подбородка и заплетённой в косицу до самых чресл. Кожа его и правда оказалась морщинистой и обветренной, а сцепленные перед грудью в замок руки – жилистыми, с сильными и длинными узловатыми пальцами. Глаза же его не выцвели от прожитых лет, и даже в полумраке Кйархи сияли пронзительно-голубым, и смотрели цепко, но всё же немного отстранённо. Старик носил длинную красную тунику с разрезами до пояса, в которые выглядывали просторные оранжевые штаны, плотно перехваченные тесёмками на щиколотках.

      – Шестеро, – негромко произнёс отец наирей, и эхо многократно усилило его голос.

      – …В Варнармуре, обители великого Превоплотившего Маурума, вложившего арух в первый Йамаран, вы проведёте двадцать лет, насыщая своё тело умениями, а разум – знаниями, постигая искусство