Кровавый Король. Элизабет Кэйтр

слишком резко дёрнув поводья в сторону. Лошадь, ничего не видя, спотыкается, скидывая наездника в смоляной сугроб.

      Доля секунды, чтобы осмотреться, как Видар замечает причину крика Себастьяна: маленькая деревенщина, обмотанная во что-то чёрное, лежала под завалами горящей палатки.

      Первая мысль – сорваться на помощь, вторая – вряд ли она уже нуждается в ней, третья – нужно бежать со всех ног, чтобы спасать живых, а не мёртвых.

      Видар с усилием поднимается со снега, но сдвинуться с места не может: горящая палатка захватывает разум. Почему-то он хочет верить, что ребёнок жив.

      Грязно ругается. Ещё раз. Прокручивает меч в ладони, двигаясь в сторону палатки, готовясь отражать внешние удары.

      А если живая, то куда он денет её? Не возьмёт же с собой… Трясёт головой.

      «Какая разница?! Надо спасти!»

      Откидывает брезент, подхватывает тонкую кисть, аккуратно пытаясь вытащить, уже скорее всего, сироту. Тельце оказывается почти невесомым. Стоит ему отползти с ним на руках на относительно безопасное расстояние, как остатки палатки вспыхивают молнией от удара какой-то ведьмы, что так отчаянно защищает свой дом.

      Осматривает чумазое лицо внимательно, чувствуя, как собственное сердце остервенело бьётся о грудную клетку. Так сильно, будто он бежал по меньшей мере тысячу дней. Дыхание перехватывает то ли от гари, то ли от осознания, что ребёнок мог заживо разлететься от удара.

      – Эй, слышишь меня?

      Видар слегка касается измазанного подбородка. Не может разобрать мальчишка это или девчонка. От одного касания тело пробивает током. Он резко одёргивает руку.

      Ребёнок кивает, но зажмуренных глаз не размыкает.

      – Спасибо…

      Голос не запинается, звучит чётко, будто он конфетку подарил, а не от смерти спас.

      – Послушай меня, беги! Беги, от этого зависит твоя жизнь!

      Ребёнок, наконец, открывает глаза. Разноцветные радужки впиваются в его.

      Видар на мгновение замирает. Пророчество богинь врезается в лобную кость: один глаз напоминал синь небесную, другой – траву после дождя.

      – Демон… — слетает с его губ.

      – Сзади! — только успевает прошептать детский голос.

      Видар реагирует мгновенно: меч с размаху разрубает тело нападающего.

      Он испуганно оборачивается, глядя на застывшего ребёнка. Дитя во все глаза смотрит на разрубленного пополам солдата.

      – Глаза! Смотри в мои глаза! — командует он.

      В любой другой ситуации ему было бы всё равно, но не сейчас. Война не место для детей.

      Бродяжка замирает, глядя в глаза спасителя. Кажется, что маленькое сердце начинает дрожать.

      – У тебя очень красивые глаза, — тихо слетает с детских губ, заставляя брови Видара взметнуть вверх.

      – Беги же! И постарайся выжить! — в замешательстве бросает он. — Давай!!!

      Был ли тот взгляд предсказанием или плодом разбушевавшейся фантазии – Видар не знал до сих пор. Только сердце иногда пропускало по несколько ударов, когда он вспоминал пронзающие радужки глаз. Раз он тогда выжил