Сын ветра. Марианна Красовская

глупостями.

      Пока он спал, кофейня опустела. На улице стремительно темнело. На террасе послышался топот детских ножек, и в комнату вбежала маленькая девочка, чумазая, в перепачканной травой длинной рубашке.

      – А ты кто? – строго спросила она, глядя на зевающего Яхо. – А дадэ где?

      – Твой дадэ… эээ… помогает твоей маме что-то починить, – придумывал на ходу мальчик. – А я – Яхо. Меня попросили помочь тебе умыться и поиграть с тобой.

      – Яхо, я кушать хочу, – сделала жалобные глазки девочка, и Яхо мгновенно растаял.

      – Конечно, – закивал он. – Сейчас найдем еду. Только сначала надо личико вымыть. А то ты грязная, как овечка.

      – Разве овечки грязные?

      – Если как ты – траву едят, то, конечно, грязные!

      Яхо прекрасно понимал, что дочке супруги, уединившиеся наверху, будут не рады. Раз уж он здесь – почему бы не быть хоть немного полезным? С детьми он обращаться умел, поэтому помог девочке умыться, попутно узнав, что ее зовут Белла, ей пять лет и у нее много старших братьев и своя лошадка, положил ей рису с мясом из котелка (мясо она выковыряла), а пока она ела, нашел ведро и тряпку и принялся мыть пол на террасе. Он почти закончил, когда Аяз и Виктория спустились со второго этажа.

      – Ты кто такой? – сурово взглянул на мальчика лекарь.

      Яхо моргнул. Он почему-то был уверен, что господин Кимак запомнил обещание, которое дал ему. Не был он похож на человека, который зря словами разбрасывается. Но сколько он таких убогих в станах встречал? Изо всех сил пытаясь не разреветься – большой уже совсем, почти девять лет, куда реветь-то? – мальчик опустил голову и тихо прошептал:

      – Яхор, господин лекарь. Вы моего деда лечили, помните? От лихорадки.

      Аяз присмотрелся к парнишке повнимательнее.

      – А, летающий мальчик, – вспомнил он. – Не от лихорадки, а от воспаления легких. Как дед, кстати?

      – Умер, – Яхо всё же расплакался и принялся сердито тереть глаза рукой, отворачиваясь.

      – Как так? Я же лекарства оставлял!

      – Так арын сразу отобрал их, сказал, что старикам не нужно. Оставил на будущее.

      – Вот как? – Аяз гневно сжал зубы, а его жена успокаивающе погладила лекаря по плечу.

      – А родители твои где, Яхор? – мягко спросила она.

      – Мама умерла… давно. Меня дед вырастил, точнее, отец моего деда. А отцу я не нужен был, мама не жена ему была.

      – Вот как? – на щеках у Аяза ходили желваки.

      – А сюда ты один пришел? – продолжала допрос Виктория, подмечая теперь, что у мальчика на рунах не грязь, а полосы застарелых синяков.

      – Господин Аяз сказал, что в школу можно… Пожалуйста, госпожа! Позвольте мне остаться! Я буду помогать во всем! Полы могу мыть, посуду… птицу резать, баранов… – Яхо всё отчетливее понимал, что на самом деле он ничего не умеет, зря ленился.

      – Тихо, не реви, – наконец, ответил лекарь – как-то зло, сквозь зубы, но мальчик интуитивно понял, что Кимак злится не на него. – Я понял. Как тебя отпустили-то?

      – Сбежал.

      – Такая тяга к знаниям не может не радовать.