Избушка на костях. Ксения Власова

она почти глотала – скорее мурлыкала, чем пела, – но одно всегда звучало отчетливо. Я уже не узнаю, что оно значит. Так пусть хоть сейчас оно обретет для меня смысл.

      Я медленно подняла взгляд от измятой травы под ногами.

      – Тимор. Я бы так тебя назвала.

      Если парень и смешался, то ненадолго. Уже тогда он умел скрывать эмоции. Разве что дернул щекой, и я впервые заметила, что скулы у него острые.

      – Почему?

      – Звучит чуждо, как иноземная ругань.

      Он рассмеялся – негромко, но искренне. Ему понравился мой ответ.

      – Пусть так. Можешь звать меня Тимом.

      – Василиса!!!

      Окрик соседки раздался совсем рядом. Времени на болтовню уже не оставалось.

      – Хорошо, – торопливо сказала я и протянула ладонь. – Будем знакомы.

      Он, не раздумывая, пожал мою руку. И, смотря мне в глаза, тихо ответил:

      – Я рад нашей встрече.

      Миг, всего лишь короткий миг, пока мы глядели друг на друга – неотрывно, почти не дыша, – я помню до сих пор. Словно время замерло, встало, как поломавшийся ткацкий станок, и сквозь кусок тонкого, развевающегося на ветру льняного полотна я увидела что-то другое – сплетение нитей, узор самой ткани, не внешний, а внутренний. Саму суть, скрытую от глаз. С моих губ слетел рваный вздох, я будто на мгновение что-то поняла, но тяжелая, грубая от бесконечной работы рука, легшая на мое плечо, вырвала из потока мыслей, слишком невесомых, как крылья бабочки, а потому почти неуловимых.

      – Василиса, идем.

      За спиной оказалась соседка. Она громко запричитала, спугнув птиц, клевавших ягоды рябины. Я позволила себя увести. Зашагала, часто оглядываясь, пока берег с рыжим парнишкой не исчез из виду.

      – Ох, горе-то какое! Матери так рано лишиться. Совсем ты одна осталась, кровиночка! Отец, знамо дело, скоро новую жену в дом приведет.

      Я не ответила, молча сжала деревянную куколку на своей груди. С каждым шагом плечи все больше расправлялись, будто я готовилась к новой, совсем иной жизни. Той самой, сиротской – полной испытаний и тревог.

      Впереди меня ждала зима – тринадцатая по счету.

      Тогда я еще не знала, что в тот день, когда матушка умерла, я обрела кое-что другое – любовь, полностью изменившую меня.

      Любовь, имя которой я выбрала сама.

      Глава 1

      – Ва-а-аська!

      Я с трудом перевернула ведро помоев в деревянное, плохо обструганное корыто. Протолкнувшийся вперед боров довольно захрюкал и опустил толстую морду в лохань. Позади него пытались пробиться к еде свинья и выводок молодых поросят.

      – Эй, шустрый какой! – возмутилась я и отогнала его в сторону. – Мелких пропусти.

      В ответ раздалось недовольное сопение, а затем боров и вовсе как-то очень многозначительно щелкнул зубами у моих лодыжек. Чуть край холщовой онучи не зацепил, ирод! Вряд ли мачеха расщедрится на покупку новой ткани. Эту-то едва выпросила.

      – Ва-а-аська, бездельница, где ты?!

      Пустое ведро от неожиданности полетело в угол. С моих