Чёрная Вуаль. Дэниел Хорн

суть истории так, как её запомнил, но для Лавьен этого видимо было достаточно.

      Герцог настолько не терпел низкое происхождение, что издал указ:

      «Ногам, чьи стопы могут нести лишь грязь, воспрещается входить в город, а тем заблудшим простолюдинам, кто войдёт, камнем преподать урок».

      В день издания указа и каждую последующую ночь в стенах замка проходили пиры, которым могли позавидовать короли и королевы. Счастье было долгим, но не настолько, чтобы обрадовать Герцога, мечтавшего о вечном правлении. И вот однажды, в день рождения самого Герцога, был организован грандиозный праздник. В город съехались толпы гостей, короли и королевы, графы и графини, аристократы и дворяне, дети и внуки прославленных господ, все кого коснулась милость Герцога. Веселью не было предела, отовсюду звучали песни, звенели бокалы, вино текло рекой, дары преподносили прямо к ногам правителя Ириехама, пока не зазвучал, висевший над главными воротами в город, золотой колокол, чей бой знаменовал – кто-то нарушил указ Герцога.

      – Прошу вас, господа, за мной. Сегодня вы увидите, какое наказание ждёт тех, кто не чтит мои законы.

      Шествовали гости за властителем города до самой площади, пока не остановились, завидев настоящее наплевательство на закон. Земля Ириехама осквернена, и оскорблён сам Герцог. К ним двигался настоящий оборванец, в чёрных лохмотьях, покрывающие всё его тело, а изорванный капюшон надёжно скрывал его лицо. Но все видели его руки, они были настолько отвратительны, что всем было очевидно, под лохмотьями прятался прокажённый, отвратительнее любого нищего или попрошайки.

      – Стой, не смей ступать дальше, – грозно приказал правитель, но бродяга его не слушал.

      Герцог рассвирепел, никто и никогда не смел так открыто осквернять землю Ириехама и уж тем более ослушаться его приказа в присутствии гостей. Объятый гневом правитель приказал:

      – Схватить, схватить этого преступника! Тот, кто привяжет оборванца к каменной колонне обещаю в дар одну из моих красивейших женщин и моё личное признание.

      Никто из гостей не желал отказываться от такого дара, и целая армия господ ринулась на носящего чёрную вуаль бродяжничества. Оборванец не стал сопротивляться и стоически сносил удары тех, кто в хмельном разгуле переступил грань человечности. После всех истязаний бродягу привязали к колонне, затем гости расступились перед Герцогом, начавшему свою речь:

      – Господа, этот незваный гость пренебрёг моим законом и оскорбил меня. Он унизил не только меня, он унизил вас, моих важных гостей. Такой дерзости я не потерплю! Я был терпелив к таким как этот оборванец, но мне пора преподать урок всем грязным ногам, что когда-либо посмеют ступить в мой город – Ириехам не место для них! Сегодня я выбираю жестокую кару, и не для услады моих глаз, а для вас, чтобы разнести по всему миру беспрекословность моих указов. Я приговариваю оскорбившего меня к смерти через сожжение заживо, с открытым от обносков лицом, чтобы вы воочию увидели страдания не уважившего меня